Иннокентий Михайлович Смоктуновский.

   «Я душой и сердцем ушел в работу...»

      Иннокентий СМОКТУНОВСКИЙ исполняет роль В.И. ЛЕНИНА

   К 90-летию И.М.СМОКТУНОВСКОГО

Нынче – 28 марта – исполняется 90 лет со дня рождения народного артиста СССР, лауреата Ленинской премии, Героя Социалистического Труда Иннокентия Смоктуновского. Роли его многочисленны и разнообразны, но мне хочется – накануне 145-летия В.И. Ленина – вспомнить об одной – ленинской роли. Хочу рассказать о работе Иннокентия Михайловича и его товарищей над фильмом «На одной планете», созданным 50 лет назад, в 1965 году. Об этом антисоветчики распространяют слухи, будто взялся Смоктуновский за это чуть ли не из-под палки. Мол, вызвали его, только что сыгравшего Гамлета, в Ленинградский обком партии и говорят, дескать, играй, не то вычеркнем из списка претендентов на Ленинскую премию, лишив таким образом крупной суммы денег, и квартиру не дадим и зарплату не повысим. А кинокритик Григорий Заславский, рассуждая о популярном фильме Эльдара Александровича Рязанова «Берегись автомобиля», где актер блестяще исполнил роль «честного автоугонщика» Юрия Деточкина, через Радио FM и Вести донес до нас следующее: «Конечно, трудно представить, что он мог и не сыграть Деточкина: незадолго до съемок актер где-то сыграл Ленина, и чиновники не разрешали актеру, сыгравшему вождя мирового пролетариата, теперь сниматься в роли вора, хотя бы и благородного. Бред! Ну кто сегодня вспомнит, где это Смоктуновский успел сыграть вождя?»

Для профессионального киноведа, театроведа и музыковеда, каким представляется Заславский, сказано весьма непочтительно, если не просто тупо. Знает, поди, что было-то все совсем наоборот. В книге «Быть» Иннокентий Смоктуновский пишет: «Снимаясь в фильме «На одной планете», я не мог никуда ехать, и тогда съемочная группа во главе с Рязановым прикатила в Ленинград. В фильме «На одной планете» я душой и сердцем ушел в работу над образом Владимира Ильича Ленина. Создание этого образа требовало напряжения, сил, всего меня безраздельно и ежечасно (вместе с гримом мой рабочий день составлял тринадцать-четырнадцать часов). Мысли мои и воля были там».

Я работал тогда собкором «Известий» по Ленинграду, занимался как раз статьей о «Ленфильме» и записал в блокнот слова директора студии Ильи Николаевича Киселева, человека знающего и авторитетного: «В инстанциях просили меня – попытайся отговорить Смоктуновского от этой роли. Он же совсем на Ленина не похож... И верно же. Ленин был невысок, коренаст, крепок, а Кеша этакий студентик, высокий, стройненький, с длиннющими руками, князь Мышкин в общем. Ну пробовал я, пробовал. Да ничего не выходило. Он, чертяка, в гриме Владимира Ильича еще и англичанам интервью дал. Снимаюсь, говорит, в роли нашего великого вождя, скоро увидите. Уж очень хотелось ему показать, как он изобразит Ленина простым человеком, гением, разумеется, но ничему человеческому не чуждым. Не «бодрячка» (его словечко), какими были иногда, он считал, знаменитые предшественники – Щукин, Штраух, или наш Владимир Иванович Честноков...»

Вот так. Рассказывать же про угрозу вычеркнуть Смоктуновского из списка будущих Ленинских лауреатов за «Гамлета», удалить оттуда его, исполнителя заглавной роли, это такой полет фантазии, что в пору вспомнить персонажей Щедрина. Про квартиру тоже говорить нечего, кроме того, что она у него была и вполне устраивала. Я в течение дней десяти каждодневно и подолгу гостил у Иннокентия Михайловича на Московском проспекте, когда мы работали над его статьей для газеты, и не раз наблюдал, как в минуты перерыва подходил он к окну, разминая уставшие от сидения за письменным столом плечи, и говорил: «Эх, хорошо жить в доме, где перед глазами всегда стоит слово «здоровье»! Это он про большую рекламную надпись на крыше дома напротив, где в ту пору располагался магазин с таким названием. 

Ездить к Смоктуновским я стал после того, как Иннокентий Михайлович согласился, наконец, написать для «Известий» статью. Должен сказать прямо: помучились мы изрядно. Автором Иннокентий Михайлович оказался интересным, однако сложным, на облегченные варианты не поддающимся. Сначала он предложил сделать интервью, но я отказался – статья нужна была, статья! Тогда он с некоторой как бы торжественностью сел за письменный стол, положил перед собой лист бумаги, взял ручку, и вдруг... принялся что-то быстро писать, затем скомкал написанное, посмотрел на меня и громко рассмеялся. Ага, подумал я, это он вживается в роль писателя, и роль эта, выяснилось мало-помалу, получается у него, как водится, необычно. Писатель из Иннокентия Михайловича выходил вполне серьезный с точки зрения образной, словесно-изобразительной. 

Статья оказалась прямо-таки знаменитой. От главной нашей газеты «Правда» пришла известинцам поздравительная телеграмма. А это было, кто-то сказал, «фурором». Когда «Известия» возглавлял Алексей Иванович Аджубей, мы были, чего скрывать, на первом месте – и по содержательности и по журналистскому (извините) мастерству, пусть в спину обеим уже дышала, а то и опережала, набиравшая популярность и тираж «Советская Россия». А после начались иные времена, хотя «главный» Лев Николаевич Толкунов стремился следовать завоеванным традициям. Отсюда и требование искать интересных авторов. Мне же статья та помнится до деталей еще и потому, что в моей трудовой книжке появилась, согласно постановлению редколлегии от 19 июня 1967 г., важная запись: «За организацию и подготовку статьи Лауреата Ленинской премии И. Смоктуновского «Добрый мир тревог» объявлена благодарность и выдана премия 50 рублей». А вы не улыбайтесь, уважаемые нынешние читатели. То были немаленькие тогда деньги, не как сейчас, если на них и буханку хлеба едва купишь. Вдобавок я и командировку в любой конец страны получил, выбрав Молдавию и Одессу, куда нынче и вовсе не попасть просто так, за здорово живешь. Поэтому с ностальгическим удовольствием цитирую статью, вошедшую и в книги Смоктуновского «Время добрых надежд» и «Быть».

***

Познакомился я с Иннокентием Михайловичем в доме известного режиссера И.С. Ольшвангера. Смоктуновский тогда уже работал над образом Владимира Ильича Ленина в фильме «На одной планете», а ставить его собрался Илья Ольшвангер, коммунист, театральный режиссер, поставивший целый ряд ярких спектаклей на сценах Ленинграда и Москвы. Для кинодебюта он взял сценарий Саввы Дангулова, который вскоре напишет цикл романов о советской дипломатии, и лауреата Сталинской премии Михаила Григорьевича Папавы, беспартийного, сценариста таких разноплановых кинокартин, как «Академик Иван Павлов», «Далеко от Москвы», «Высота», «Иваново детство». Я к тому подчеркиваю партийность-беспартийность, чтобы нынешние молодые читатели и зрители не думали, подвергаясь граду лживой пропаганды, будто советский кинематограф создавался под тяжелым идеологическим нажимом. Да нет, совсем нет. Советские фильмы делались в большинстве своем по идейному и душевному расположению. Потому и выходили они содержательными, впечатляющими, живущими и поныне по причине исторической и философской многоохватности, не устаревая и обучая лучшему и доброму.

Фильм «На одной планете» создавался людьми увлеченными, искренними. Помню, как Дима Афанасьев стал полушутливо прилаживать Иннокентию Михайловичу грим, напоминающий ленинские черты, пиджак знакомого по кинохронике покроя соорудил, кепку отыскал, похожую на ленинскую, сейчас даже называющуюся не иначе как «ленинка». Короче, работа шла полным ходом, но «подпольно», с меня взяли «подписку о неразглашении», потому что едва заслышав о том, что Владимира Ильича может сыграть Смоктуновский, перестраховщики на студии принялись за свое старое дело. Но на сей раз они просчитались, однако. 

Фильм благополучно отсняли, премьера состоялась 31 октября 1966 г., в канун праздника Великого Октября, мы же с Иннокентием Михайловичем обменялись номерами телефонов, что так пригодится мне, не пройдет и года. И если по выходу на экран фильм был встречен прохладно, я бы сказал, с настороженной растерянностью, то сегодня невольно поражаешься, насколько своевременно звучит он, сколь увлекательно смотрится. По общедоступным-то телеканалам картины с ленинской тематикой не посмотреть вовсе. Они ведь заглушены, как и сам образ Ленина, как и написанные им произведения. Боятся власти, боятся. И есть чего. Ленин же точно предсказал то, что сейчас происходит. И про дележ уже поделенного мира, и про высшую стадию капитализма с кризисами и социальной несправедливостью, и про революцию, а не ее имитацию, зовущуюся оттого «оранжевой», навязываемой извне закулисьем, ибо истинные революции происходят по воле народа, когда «низы» не хотят, а «верхи» не могут...

Кроме Смоктуновского, в картине снимались многие выдающиеся актеры. Руководителя американской миссии Красного Креста в России полковника Раймонда Роббинса играл народный артист СССР Николай Константинович Симонов, трижды лауреат Сталинской премии, первым среди актеров удостоенный звания Героя Социалистического Труда (1971); солдата Якова Николаевича Спиридонова – Евгений Алексеевич Лебедев, в период съемки народный артист РСФСР, пока не лауреат Ленинской премии, но Сталинской. А рядом – знакомый зрителю немого кино дважды лауреат Сталинской премии Федор Михайлович Никитин, народный артист РСФСР Ефим Захарович Копелян, молодые, но уже известные артисты Эмма Попова, исполнявшая роль Надежды Константиновны Крупской, Андро Кабаладзе (И.В. Сталин), Павел Луспекаев (матрос Маркин), Бруно Оя (американский журналист-социалист Джон Рид), Пантелеймон Крымов в роли белогвардейского капитана Решетова, Георгий Штиль и другие. Все они составили единый и многомерный актерский ансамбль, преимущественно из труппы Большого драматического театра имени М. Горького, уже «товстоноговского».

***

Действие в фильме происходит всего один день, точнее, сутки: с вечера 31 декабря 1917 г. до вечера 1 января года 1918-го, когда Владимир Ильич вместе с Надеждой Константиновной поехали встречать Новый год в рабочий клуб Выборгской стороны. Всего одни сутки, но сколько важнейших, драматичнейших событий вместили они в себя! За основу изображаемого взяты две записи из 55-го тома Собрания сочинений В.И. Ленина. Процитирую сначала первое ленинское указание: «В Народный комиссариат по военным делам – Предписывается арестовать немедленно всех членов румынского посольства и румынской миссии, а равно всего состава служащих при всех учреждениях посольства, консульства и прочих официальных учреждений».

«Это круто!» – скажет современный читатель, и будет прав. Но иначе и нельзя было, если там, в Румынии, арестовывают и убивают граждан твоей страны, пускай Николай Ильич Подвойский, председатель Военно-революционного комитета, которому Ленин это распоряжение отдает, приходит в ужас от такой смелости, как показывает нам в фильме актер Изиль Заблудовский. А Ленин-Смоктуновский не просто спокоен, но и будет вскоре благодарить его – правда, в полушутливой форме: «Вы мне очень помогли принять правильное решение!» – за искреннюю реакцию относительно тактики к понуждению признать советскую власть, поскольку она никем из «мирового сообщества» пока не признана. Так будет, по его глубокому убеждению, признана, и он делает возможное и, кажется, невозможное, чтобы это произошло как можно скорее: произносит в рабочем клубе взволнованную речь о мире, о необходимости прекратить войну империалистическую, неправедную, назначает деловую встречу американцу Роббинсу, кого Николай Константинович Симонов исполняет без какого-либо привычного в подобных ролях «классового» нажима...

А вот второе распоряжение, сутки спустя: «Комиссару Петропавловской крепости – Арестованного румынского посланника и всех чинов румынского посольства освободить, заявив им, что они должны принять все меры для освобождения окруженных и арестованных русских войск на фронте. С арестованных румын взять, при их освобождении, расписку, что это заявление им сообщено. Пред. СНК В. Ульянов (Ленин)». 

Предшествовало тому, повторяю, множество важных событий, вроде бы случайных, а Лениным давно задуманных, и сообщаемых актером негромко, словно самому себе, но с внутренним удовлетворением и скорее добродушно, незлобиво. Про иностранных послов: «Вот и попались, голубчики»... «Ай да мы!»... «Какие мы хитрые бестии...» Оттого и сцена приема в Смольном послов становится центральной в хитроумном ленинском построении. Тут Смоктуновскому удалось изобразить сложнейшую гамму чувств, переживаемых Владимиром Ильичом, и как государственным деятелем, и как просто человеком, когда перед ним, ответственным за все происходящее, выстраивается в демарше целый строй дипломатов из враждебных Советской России стран во главе с послом США. Не отказывается актер и от красок иронических, даже сатирических, однако способствующих снижению межгосударственной напряженности. С почти детской, казалось бы, наивностью Ленин-Смоктуновский ссылается на дипломатический этикет, а после с милейшей улыбкой произносит: «Как же прикажете расценивать ваше рукопожатие, господа? Как признание Советского правительства?» В ответ раздаются вынужденные, хоть и недружные, аплодисменты...

Работая над ролью Владимира Ильича, стараясь создать образ, единый в исторической и в личностной ипостаси, Смоктуновский искал свидетельства о его характере прежде всего у людей литературы, искусства. Очерк Алексея Максимовича Горького перечитывал, воспоминания Анатолия Васильевича Луначарского, разнообразных их противников, но больше все же соратников. Особенно ухватился он, говорил мне режиссер, за дневниковую запись Ромена Роллана от 7 мая 1917 года из его беседы с Луначарским: «Говорили о Ленине, – написано у Роллана. – Ленин резкий, безгранично прямолинейный человек. Он всюду вносит бурю, борьбу... Он пользуется огромным авторитетом. Это «святой», говорит Луначарский (впрочем, строго судящий о нем). У него нет никаких слабостей. Он целиком отдает себя делу. Его даже нельзя обвинить в высокомерии или в честолюбии, как это может показаться на первый взгляд. Он не страдает честолюбием. И он первый уступит место человеку, который, по его мнению, сможет принести больше пользы делу. Однако он убежден, что правда на его стороне. И ради этой правды он готов пожертвовать всем. Оказываемое им влияние, вероятно, очень велико... Даже Милюков вынужден признать (и газеты, состоящие на субсидии Антанты, вынуждены повторить), что он честный человек. Луначарский говорит, что его нельзя сломить, его можно только убить. И он опасается этого». И в фильме показано, как готовится и происходит покушение на Ленина, после которого был слегка ранен его швейцарский друг, социалист Фриц Платтен, сыгранный Юрием Волковым, московским актером, тактично и убедительно.

И что ведь интересно. Оттолкнувшись от реальных фактов, от документов, создатели фильма «На одной планете» строят всю композиционную структуру исключительно в художественно-образной манере, через актерское исполнение. Режиссер еще и повысил градус существования актеров на экране, введя в кинематографический материал линию блоковских «Двенадцати», дополнив ее музыкой Бориса Тищенко из его симфонии. Вообще интерес авторов к историко-революционной, ленинской теме обусловлен и тем, что их родители участвовали либо в самой Октябрьской революции, либо в Гражданской войне, а они продолжили отцовское дело, став участниками, кто творчески, кто непосредственно, Великой Отечественной войны.

В хранящемся в музее МХАТа «листке по учету кадров» написано: «Я, Смоктуновский Иннокентий Михайлович, родился 28 марта 1925 года в деревне Татьяновка Шегарского района Томской области в семье крестьянина Смоктуновича Михаила Петровича. По национальности русский. В 1942 году окончил 8 классов средней школы в г. Красноярске и до января 1943 года работал киномехаником на курсах усовершенствования политсостава запаса».

Добавим попутно: его прадед, белорус, служил егерем в Беловежской пуще и нечаянно застрелил кабана, за что семья была выслана в Сибирь. Там мать – Анна Акимовна Михнева – родила шестерых детей, прокормить всех было трудно, и Кеша с братом Володей больше воспитывался в семье бездетной тети Надежды Петровны Чернышовой, беззаветно их любившей, следя за актерской судьбой Иннокентия Михайловича до конца своей жизни.

«С января 1943 года по август 1943 года, – продолжает Смоктуновский, – курсант Киевского пехотного училища в г. Ачинске. С августа 1943 года – фронт. 3 декабря 1943 года попадаю в плен и по 7 января 1944 года нахожусь в лагерях для военнопленных в городах: Житомир, Шепетовка, Бердичев, Славута, Заслав. Побег из лагеря. С февраля 1944 года – партизан партизанского отряда им. В.И. Ленина Каменец-Подольского соединения. В июле 1944 года – соединение отряда с частями Советской Армии: старший сержант, командир отделения автоматчиков, младший топограф 641-го гвардейского полка 75-й гвардейской дивизии».

Поэтому-то и не приходится удивляться, отчего актер, закончивший Великую Отечественную в Берлине, столь естественно сыграет свою первую в кино роль – лейтенанта Фарбера у режиссера Александра Гавриловича Иванова, участника революции и гражданской войны, в картине «Солдаты» по повести фронтовика Виктора Платоновича Некрасова «В окопах Сталинграда», отмеченной Сталинской премией второй степени за 1946 год, а снимали фильм по прошествии десяти лет. А слава пришла не сразу, начавшись с премьеры «Идиота» в постановке Товстоногова, 31 декабря 1957 года. Потом будут «Неотправленное письмо» у М.К. Калатозова, «Девять дней одного года» у М.И. Ромма, «Гамлет» у Г.М. Козинцева, главные и неглавные роли в произведениях по русским классикам – от Пушкина и Достоевского до Горького и Шолохова. А поначалу: «работал актером в городах Норильске, Махачкала, Волгограде...»

***

В фильме «На одной планете», когда разговор заходит о войне, мире, хлебе, Смоктуновский играет зачастую с какой-то особенной интонацией, с особыми пластически заостренными, что ли, решениями и приемами. Он то выговаривает слова врастяжку, то шепчет едва слышно, а то еще, как в речи о важности мирной передышки – перед выборжцами, уходящими воевать уже за советскую власть, вскидывает вверх руки с крепко сжатыми кулаками, возвышая голос до митинговой патетики. И вспоминается, что у актера ушел добровольцем в Красную Армию и погиб в 1943 году отец, в обычной жизни, пишет сын, «человек добрых шалостей и игры, человек залихватского характера, ухарства и лихачества». 

Об этом думаешь и тогда, когда Ленин Смоктуновского спрашивает у примеченного в зале солдата, которого с искренней проникновенностью, но и мастерски исполняет Евгений Алексеевич Лебедев, хочет ли он воевать, а тот, пока несвободный от ура-патриотической пропаганды, неожиданно отвечает «хочу» и, подойдя к сцене, спрашивает Ленина резко и в упор: 

– Ты православный?

– В каком смысле? – Смоктуновский не скрывает некоторую растерянность. – Вы хотите сказать, верующий ли я? Нет, я неверующий. Я атеист.

– Слыхали? – это солдат-крестьянин к залу. – Стало быть, ты не русский?

– Я русский, – спокойно уже отвечает Владимир Ильич. – Вся моя семья – русская. Мой отец был инспектором русских гимназий. Мой брат был казнен за революционную деятельность русским царем...

Чтобы быть поближе к спрашивающему, солдату Якову Николаевичу Спиридонову, Владимир Ильич присел на корточки, глаз его мы не видим, лишь четкий профиль с выступающей вперед бородкой, чуть подрагивающей, передает с трудом сдерживаемое волнение. Зато глаза Ленина хорошо видит Спиридонов-Лебедев, и по его лицу мы угадываем изменения, происходящие в душе человека, готовящего покушение на вождя. Он вдруг... поворачивается и, словно загипнотизированный, стремительно убегает прочь. Такова была сила ленинской убежденности в правоте революционного дела, решимость бороться за него до конца. Это одна из сильнейших сцен в фильме, и сегодня злободневном, когда на Украине, да и у нас кое-где, трусливые, озлобленные фашисты-сионисты-националисты ломают ленинские памятники, пытаясь память саму о гениальном борце за социальную справедливость выдавить из сознания народов. В фильме же заговор против Ленина проваливается: и солдат Спиридонов, и капитан Решетов отказываются в нем участвовать, переходя на сторону советской власти. И здесь не американизированный хеппи-энд, а правда и философия истории. И невольно думаешь о сегодняшнем дне, слушая Ленина, диктующего Роббинсу, что нужно Советской России от высокоразвитой Америки: трубы, станки, оборудование...

Пересматривая фильм этот уже в интернете (очень советую, кто не видел или забыл, туда заглянуть), я перечитал и ту статью Иннокентия Михайловича для «Известий», будто вновь напоминающую нам, что все вместе живем мы действительно на одной планете и мир нужен каждому из нас. Было так 50 лет назад, во дни советские, когда снимался фильм, а после писалась статья в преддверии 50-летия Великой Октябрьской Социалистической революции, так есть и теперь, когда мы идем к столетию ленинско-сталинской революции. 

«Юбилей. Полвека. – Писал Смоктуновский. – Я ждал его, как праздника, как улыбки, как отдыха после длинной дороги, но в какие-то дни забывал о нем за будничностью дел, забот, тревог. Юбилей, юбилей... Подстригли газоны, на балконах разбили целые оранжереи, словно желая сохранить все это зеленое великолепие до ноября. Был случай, в магазине мне сказали: «Спасибо, приходите еще...» Служба безопасности городского движения разлиновала все мостовые под зебру, словно до этого автомобилистам разрешалось давить пешеходов, а теперь уж хватит! В театрах приготовили хорошие, юбилейные спектакли, словно раньше можно было показывать плохие. Это естественно. Праздник ведь не будни. И огорчительно, что ты запросто говоришь другу по будням то, чего не скажешь в день рождения. Юбилей, юбилей... Веха зрелости, роста, новых пределов. Я волнуюсь и встречаю его, как все мы... Вспоминаю: «Скажите, мастер, когда вы пишете свои картины, о чем вы думаете?» – «Я не думаю. Я волнуюсь ... Как бы хотелось, чтобы в добром мире тревог и забот не было места диссонансам. Но я, человек Руси, я буду смотреть, буду помнить...»

В мире прорвавшихся капиталистических диссонансов искреннему, возможно порой ошибавшемуся, но честнейшему человеку Иннокентию Смоктуновскому становилось все неуютнее. Как и многим другим, например, режиссеру Малого театра коммунисту Борису Ивановичу Равенских, с которым актер сделал своего Царя Федора Иоанновича и назвал того «гениальным русским режиссером». И это он, Смоктуновский, расстававшийся со многими режиссерами и режиссерами крупными частенько не в ладу. Но имя, имя Смоктуновского не забывалось никогда. Он продолжал, игнорируя прогрессирующую болезнь глаз, играть в театре, сниматься в кино. Не счесть иностранных призов и премий у великого актера. Но особенно согревали его сердце награды Родины – три ордена Ленина, орден Отечественной войны 1-й степени, орден Дружбы народов, две солдатские медали «За отвагу» и другие, медаль «За освобождение Варшавы», медали 50-, 60-, 70-летия Вооруженных сил СССР, Ленинская премия, почетные звания – заслуженного, народного артиста РСФСР, народного артиста СССР, Государственная премия РСФСР имени братьев Васильевых, создателей незабвенного фильма «Чапаев». В нем самом, Иннокентии Михайловиче, тоже было что-то и от этого народного героя.

Кадр из фильма «На одной планете»

Помнится, как гладил он с любовью и прилюдно только что полученную Звезду Героя Социалистического Труда, приговаривая перед телекамерами, не обращая никакого внимания на то, что награду эту иные называли уже хамовато «Гертруда», и ему это было известно. Но он, будто наперекор им, именующим «этой страной» его святую Родину, приговаривал: «Мне очень нравится, что я – Герой. И Герой – Труда. И Труда – Социалистического». У него и здоровье стало резко ухудшаться ведь, потому что время настоящих героев из реальности и из искусства уходило. Скончался Иннокентий Михайлович Смоктуновский 3 августа 1994 года на семидесятом году жизни от сердечного приступа. Память о нем, актере, человеке, воине, о созданных им образах не уходит и не уйдет. А в кинематографической Лениниане у Иннокентия Михайловича осталась памятная, интересная, душевно заполненная своя страница...

Эдуард ШЕВЕЛЁВ 

http://www.sovross.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=599411