Социальный очерк
"Сам Васисуалий никогда и нигде не служил. Служба помешала бы ему думать о значении русской
интеллигенции, к каковой социальной прослойке он причислял и себя".
И. Ильф и Е. Петров "Золотой телёнок".
В разгар "болотных" событий мне довелось стать нечаянной свидетельницей примечательного
диалога. Его участники вошли в вагон метро — два сутулых неопрятных очкарика, увешанных, тем не менее, модными гаджетами.
Оба — лет под тридцать. Клочковатые бородки, насмешливые взгляды, рюкзачки за спинами — всё очень типично."…И тогда
я ей сказал, что готов обниматься с любым скинхедом, если тот против Путина…", — довольно громко и отчётливо произнёс
первый. Второй согласно, хотя и слегка поколебавшись, кивнул: "Сейчас главное не заморачиваться деталями!". Потом,
видя, что они привлекают к себе недоброжелательные взгляды окружающих, ребятки быстренько свернули свою злободневно-протестную
тематику, и принялись мирно, буднично рассуждать о каких-то общих знакомых, устраивающих выставку в одной из галерей. Понеслись
слова-символы — "скреативить", "инсталляция", "портфолио", "концептуально".
Добавлю, что тонкопалые мальчики, знающие путь к Истине, толк в актуальной живописи и привыкшие
с детства "не заморачиваться деталями", пересыпали свою гуманитарно-насыщенную речь сочным матерком и прочими жаргонно-непечатными
выражениями. Замечено, что многие "пролетарии умственного труда" не считают матерные слова зазорными, а как раз, напротив,
полагают их уместными и даже где-то обогащающими русский язык. "Быдло чересчур сакрализирует мат и всё, что с ним связано!", —
как-то раз объявила мне женщина-искусствовед, выпуская красивые струйки сигаретного дыма из тонких — до полупрозрачности —
ноздрей… Впрочем, именно эта же дама в своё время посоветовала мне смотреть на эстетику Третьего Рейха глазами пытливого,
вдумчивого исследователя, а не с позиций тупого и нечуткого к красоте "совкового быдла". Надеюсь, никто не удивится, если
я отмечу, что во время суда над кощунствующими хулиганками из Pussy Riot дамочка была настроена весьма решительно: "Молодцы
девчонки! Выступили против мракобесия! И вообще, с какой радости РПЦ нам что-то диктует в XXI веке?!". Не правда ли,
всё один к одному? Ибо она — не быдло.
В интернет-блогах часто мелькает сие словечко — "небыдло". Это, как сообщают сетевые
завсегдатаи, — один из многочисленных "мемов", то есть виртуальных, медийных понятий, имеющих чёткие признаки. Обычно
говорят так: небыдло — это снобы и полуграмотные люди из околонаучных и околотворческих кругов, считающие себя солью земли,
а всех окружающих — жующим стадом (то есть, собственно, быдлом). Обычно над этими заносчивыми людишками принято слегка
посмеиваться, как над неким малоприятным, но вполне безобидным явлением. Ну, подумаешь, глумятся и тешатся! Это они так сомневаются
и рефлексируют, дерзают и мыслят, страдают и переживают! Это же интеллигентные люди — на скрипочках играют, книжечки пописывают,
очочки носят… Опасаться надо тупого громилу, надутого пивом и агрессией, а тут — милейшие, образованнейшие создания. Просто
они, как один хрестоматийный доктор, превративший собачку в хама, не любят пролетариат. Однако, так ли уж безобидно это самое
"небыдло"? Как выясняется, трепетные гуманитарии, бегающие с плакатиками и пытающиеся обнимать скинхедов в своём антипутинском
экстазе, не столь уж безвредны и милы. И вовсе не смешны и не забавны.
Небыдло страшно уже тем, что цинично и нагло подменяет собой интеллигенцию, носит её маску,
копирует её манеры, ворует её смыслы, при этом уродуя и переиначивая их до неузнаваемости. Небыдло — это Полиграф Полиграфович
Шариков, укравший костюм профессора Преображенского, научившийся орудовать вилочкой и даже многажды перечитавший переписку
Энгельса с Каутским, Ивана Грозного — с князем Курбским и Вольтера — с Эмилией Дю Шатле. Но при этом — оставшийся
самим собой. Поэтому в минуты "откровения" небыдло всегда кричит привычное: "Отлезь, гнида!". Впрочем, оно завсегда
скажет, что сие выражение ничуть не портит колоритную, филигранно-филологическую тираду креативного инсталлятора, который
(о, разумеется, и, как всегда!) "с обоими не согласен!". Быть несогласным и недовольным – это, по мнению небыдла —
нормальное, так сказать, естественное состояние русского интеллигента.
Поэтому оно любит козырять своими знаниями о дерзновенных декабристах и "живущих не по лжи"
петрашевцах, но почему-то ловко огибает тему верноподданнических стихов Пушкина, посвящённых Николаю I или, скажем, отношение
зрелого Достоевского к революциям и смутам. Потому что довольным и верным трону может быть исключительно хрюкающее стадо,
для которого главное — не Свобода и не порывы, а — еда и дешёвые развлечения. Небыдлу не втолкуешь, что интеллигенция
всегда служила обществу, а занимались болтологией только Васисуалии Лоханкины, кои, как раз, "причисляли себя", но не
являлись. Небыдло удивительно глухо и слепо к доводам. Если их всех спросить: "А из-за чего, собственно?", они ответят
весьма скупо, сдержанно и, что самое печальное — стандартно: "Ну, если тебе это надо объяснять, то, значит, ты всё равно
ничего не поймёшь…". И скорбные глаза мыслителя блеснут из-под очков.
Поскольку небыдло играет роль интеллигенции, носит её костюм и "маску", то оно
вынуждено создавать вокруг себя карнавализированную действительность. Имея доступ в средства массовой информации и в
литературно-художественные круги, оно создаёт перевёрнуто-вывернутую реальность. Классический карнавал — это мир-перевёртыш,
в котором "верх" становится "низом". На маскарадах Ренессанса и Галантного века служанка имела право одеться принцессой,
а маркиз — бандитом. В ходе карнавального действа допускались богохульные песни и скабрезности, глумление над устоями
и насмешки над незыблемыми понятиями. И вот смотрите — представители "небыдла" готовы защищать и даже провоцировать
вандализм, вроде деятельности арт-группы "Война" с рефреном: "Это свежее и актуальное искусство!". Они готовы
рукоплескать похабным инсталляциям, называя это "новым словом в дизайне". Они называют извращение — нормой, а норму —
догмой. Они называют патриотизм — великодержавным шовинизмом и фашизмом, тогда как немецкий фашизм — "избавителем
от кровавого совка" и "создателем завораживающей эстетики".
Для небыдла является бон-тоном ненависть к своей стране, точнее к "этой стране". Не к
отдельным её недостаткам, а именно к государству, к обществу, к истории. "Эта страна всегда была тюрьмой!", — выспренне
говорит оно и принимается перечислять: опричнина, бироновщина, бенкендорфщина, бериевщина… Также настоящий не-быдляк всегда
пожелает неудач и провалов своей Родине (хотя, это слово он презирает и пользует исключительно с ироническим подтекстом).
Иной раз они позволяют себе высказывания-лозунги: "Мне стыдно, что я — русский!". Небыдло всегда встанет на сторону
угнетённых народов, которые боролись и с имперским злом, и с кровавым совком. Ему всегда ближе белокурые эстонские парни,
служившие в СС, или ещё какие-нибудь смелые "лесные братья". Лишь бы против "этой страны"! В этой связи вспоминается
классический вариант — Александр Герцен, который совершенно искренне радовался смерти Николая I и проигрышу России в
Крымской войне.
Впрочем, предоставим слово самому глашатаю свобод: "He помня себя, бросился я с "Теймсом"
в руке в столовую, я искал детей, домашних, чтоб сообщить им великую новость, и со слезами искренней радости на глазах подал
им газету… Несколько лет свалилось у меня с плеч долой, я это чувствовал. Я велел подать шампанского, — никто не думал о
том, что все это было часов в одиннадцать утра или ранее. На улицах, на бирже, в трактирах только и речи было о смерти Николая,
я не видал ни одного человека, который бы не легче дышал, узнавши, что это бельмо снято с глаз человечества, и не радовался
бы, что этот тяжёлый тиран в ботфортах, наконец, зачислен по химии. На берегу Темзы играли мальчишки, я подозвал их к решетке
и сказал им, что мы празднуем смерть их и нашего врага, бросил им на пиво и конфекты целую горсть мелкого серебра". Что
ж, настоящее небыдло всегда даст мальчишке денежку на пиво!
Итак, карнавализированная действительность, где белое — это чёрное, а чёрное — это белое.
Вера в Бога провозглашается благоглупостью и мракобесием. Небыдлу всегда мешает…мораль. Впрочем, закон ему мешает не меньше.
Ненависть к РПЦ у них ничуть не меньшая, чем к МВД. У них всё свалено в единую кучу, им всё мешает — от Православия до возрождения
норм ГТО, от парада на 9 мая до крестного хода. Для них любой человек, сомневающийся в полезности гей-парадов, представляется
бородатым погромщиком-черносотенцем. Для них любая мать, отдающая ребёнка в воскресную школу при храме — неадекватная
мракобеска.
Для интеллигенции всегда существовало множество этических табу. Нарушалось табу — начинались
терзания. Для небыдла табу — это ересь. Они же на маскараде, где нет запретов и можно всё! Они любят цитировать Зигмунда
Фрейда, полагавшего, что все неврозы — от неудовлетворённых желаний, а небыдло, оно же не тварь дрожащая, а право имеет!
Поэтому можно танцевать в храме похабные танцы — это же вселенная-маскарад. Напомню, что "дерзкие интеллектуалки"
из Pussy Riot устроили своё шоу именно в личинах. Они инстинктивно почувствовали, что маска — это норма их мира и поэтому они
сделались своеобразным "знаменем" небыдла.
Небыдло предсказуемо, как и любая роль-маска, как Арлекин или, скажем, Пьеро. Их реплики, вкусы,
мысли и желания считываются почти мгновенно. Если коротко стриженая, пухлая и неопрятная девица с плакатиком, требующим свободы,
ляпнула, что всегда презирала школу и особенно физкультуру, можно с уверенностью говорить, что она ненавидит Сталина и считает
бисексуальность — естественным состоянием хомо-сапиенса. А ещё она непременно обзовёт Россию "тюрьмой народов",
а полёт Юрия Гагарина — "идеологической акцией нищего и кровавого совка". Разумеется, одно из другого не следует!
Просто у небыдла есть свои коды и поведенческие стереотипы — это же маска, а не персона. Они оперируют одними и теми же
установками и топчут одни и те же тропы, как правило, проторенные ещё их родителями — "кухонной интеллигенцией", которая
листала "Мастера и Маргариту" потому что "у нас — умных так принято".
В этой связи мне вспоминается старая карикатура из журнала "Крокодил" 1983 года — на
ней были изображены две дамы, одна из которых гордо и напоказ несла книгу Михаила Булгакова. Где достала? Дай поносить!", —
просит подруга. Поносить не модные штаны-бананы и не импортную сумочку, а именно "Мастера и Маргариту". Тогда мама объяснила
мне кардинальное отличие интеллигенции от подделки: "Есть люди, которые любят книги Булгакова, а есть те, которые их
просто носят в руках. Но именно эти последние будут кричать, что всё там поняли". Интеллигент отличается от небыдла, как
Мона Лиза Леонардо да Винчи разнится с "джокондами", которых десятками продают в "художественных" ларьках и на
прочих "вернисажах" (вместе с матрёшками и куклами на чайник).
…Несмотря на свою борьбу с догмами и предрассудками, небыдло крайне косно в своих усвоенных
рамках. Пытаясь разрушать и кромсать все встречающиеся на его пути стереотипы, оно с ловкостью создаёт новые, причём гораздо
более стойкие. То, что не положено по роли, то говорить и делать не рекомендуется. В рассказе Людмилы Петрушевской "Свой
круг" есть одна примечательная фраза, чётко выражающая нить рассуждений типичного небыдла: "Не для моего, короче говоря,
понимания, а я очень умная. То, что не понимаю, того не существует вообще".
Небыдло нахраписто — оно не довольствуется тезисом Вольтера, что каждый должен возделывать свой сад.
Оно непременно попытается вторгнуться в ваше пространство со своими "более правильными" понятиями. Оно требует прав
и свобод для себя и себе подобных, но при этом не прочь применить силу. Точнее, не само, оно же трусливо, а громогласно, пафосно
воззвать к растерзанию, как это было в октябре 1993 года, когда рафинированные интеллигенты с ясными глазёнками и музыкальными
ручками, орали и требовали от Ельцина скорейшей расправы над защитниками Дома Советов. "Коммуняк-то можно и даже нужно!", —
как сказал тогда один знакомый студент журфака. Да. У небыдла — двойная мораль. Они предпочитают игру в одни ворота. Нам —
можно, вам — ни-ни. Мы — соль земли, а вы — послушно-жующее и совсем неблагозвучное стадо. Увы — интеллигенция
осознавала свои обязанности, небыдло же кричит о правах.
Но, как сказал поэт Роберт Бёрнс: "Бревно останется бревном", а Полиграф Полиграфович
Шариков, даже если выучит наизусть все книжки и научится правильно лаять умные слова, никогда не станет профессором Преображенским…
http://zavtra.ru/content/view/pro-nebyidlo/
Комментариев нет:
Отправить комментарий