Сергей Правосудов
На мои вопросы отвечает кандидат исторических наук, доцент МГИМО-Университета Ольга Четверикова– Ольга Николаевна, почему вы решили заняться изучением Ватикана? – Интерес к Ватикану у меня не праздный, а чисто профессиональный. Поскольку я занимаюсь изучением религиозных
аспектов геополитики, а вернее, её духовными основами, то понимание роли католицизма и самого Ватикана даёт возможность правильное
представлять себе основные направления западной истории. Изучать Ватикан крайне сложно, поскольку он даёт о себе только
ту информацию, которую считает нужной, но вместе с тем чрезвычайно важно, поскольку мировой политикой управляют теневые структуры,
а к таковым относится большая часть ведущих институтов Католической церкви, особенно если речь идёт о финансах.
– Что представляет собой Ватикан сегодня?
– Когда мы говорим о Ватикане, то имеем в виду одновременно и церковь, и государство, и в этой
двойственности положения – его сила, позволяющая играть особую роль и в религиозной жизни, и в мировой политике.
Во-первых,
это руководство Католической церкви – Святой Престол, представленный папой Римским (епископом Рима) и Римской курией (различными
ведомствами). Это центральный орган управления церковью, институт, обладающий с точки зрения международного права самостоятельным
суверенитетом, статусом юридического лица, позволяющим ему быть постоянным наблюдателем при ООН, заключать договоры, устанавливать
дипломатические отношения и принимать дипломатических представителей (дипломатические миссии аккредитуются при Св.Престоле).
Св. Престол представляет собой теократическую выборную монархию, возглавляемую пожизненно выборным папой.Во-вторых, это государство Град Ватикан, представляющее собой суверенную территорию, которой владеет Святой Престол. Основано оно было ещё в 601 году, а в 1870-м ликвидировано и восстановлено в результате Латеранских соглашений между Святым Престолом и фашистской Италией в феврале 1929 году. Его статус как суверенного княжества-государства, отличного от Святого Престола, также признан международным правом. Хотя это самое маленькое государство в мире, ценность его в том, что оно обеспечивает Св.Престолу независимость от какой бы то ни было светской власти. Всё население Ватикана – это подданные Святого Престола, коих в 2005 году насчитывалось 557 человек.
Таким образом, как государство Град Ватикан, так и Святой Престол, являясь суверенными субъектами международного публичного права, неразрывно связаны в лице верховного понтифика, выполняющего одновременно три функции: Римского епископа (главы Католической церкви), светского суверена в статусе монарха и суверена города-государства Ватикан. Правительством Святого Престола является Римская курия, состоящая из государственного секретариата, комиссий и конгрегаций.
Надо сказать, что Ватикан обладает очень разветвлённой сетью учреждений и служб управления, имеет свою некоммерческую плановую экономику, поддерживает 179 постоянных дипломатических миссий за границей. Держа под своей властью 1,5 млрд католиков, он контролирует их через многочисленные ордена (более 100), фонды и ассоциации. Однако наиболее эффективная система контроля осуществляется на теневом уровне благодаря наличию засекреченных служб. К таковым относятся спецслужбы Ватикана (Священный Альянс и Sodalitium Pianum) и Банк Ватикана, называемый также Институтом по делам религии (ИДР).
Что касается последнего, то основанный ещё в 1887 году и реформированный в 1942-м., он представляет собой не официальное учреждение Ватикана, а банк самого папы, который в определённом смысле является его единственным акционером и полностью его контролирует. Благодаря этому банк не подвергается никаким аудиторским проверкам, мог всегда легко переводить средства за рубеж, что создало возможности для различного рода махинаций. В силу действующей системы многонационального финансового управления ИДР позволяет различного рода религиозным организациям хранить их средства в безопасности и избегать любого блокирования или конфискации со стороны недружественного правительства. В этих условиях религиозные организации, в особенности итальянские, могут использовать свои банковские счета, чтобы помочь своим спонсорам избежать регламентирования их деятельности или вывести деньги за рубеж, а поскольку их сотни, то контролировать эту деятельность не представляется возможным. Так что Ватикан активно проводит офшорные операции, не являясь формально офшорной юрисдикцией, что делает его недоступным для какого-либо регламентирования и защищённым от попадания в чёрные списки.
Относительно финансовой деятельности Католической церкви надо сказать, что она является активным инвестором и всё более укрепляет свою роль одного из самых влиятельных игроков на мировом рынке. Банк Ватикана, а также Администрация владения Апостольского престола (АВАП) управляют инвестициями в акции, облигации и недвижимость, а также средствами, полученными в качестве пожертвований от католиков всего мира, которые представляют основные источники доходов папы и курии. Известно, что Ватикан осуществляет крупные инвестиции через структуры Ротшильдов в Великобритании, Франции и США и владеет акциями в крупнейших корпорациях, в частности Shell, General Motors, General Electric и др. Занимаясь такой широкой инвестиционной практикой, Ватикан продолжает тщательно скрывать реальные показатели своей финансовой деятельности и уж тем более не поднимает вопрос о том, в какой степени этично участие католиков в спекулятивных фондовых операциях.
Ватикан представляет собой сегодня церковно-государственную структуру, обладающую уникальными организационными, финансовыми, дипломатическими и разведывательными возможностями, позволяющими ей, прикрываясь деятельностью многочисленных фондов и религиозных ассоциаций, последовательно осуществлять свою идейную, финансовую и экономическую экспансию. Однако сама она, в свою очередь, встроена в более развитую систему глобального управления и вынуждена подчиняться требованиям транснациональных финансовых элит.
– Какую роль в деятельности Ватикана играют религиозные ордена? – Ордена – явление католическое, в Православии такой традиции нет, и обусловлено это особенностями и спецификой
формирования западного христианства. Дело в том, что с падением Римской империи на западе церковь одна лишь устояла и пережила
великое переселение народов, сохранив память о единстве империи. Папы осознали изменение своей политической роли и сами
вынуждены были организовать жизнеспособность Рима, превратившись, таким образом, в центр, обеспечивающий единство западного
мира. Взяв на себя выполнение чисто светских функций, они привыкли к самостоятельности, сформировав в итоге и теоретическое
обоснование этой не свойственной церкви миссии. Так изначально стала формироваться традиция юридически-правового понимания
религиозной деятельности, идеи о главенстве папы и папской теократии. Всё это вкупе с особенностями менталитета римского
народа (практицизм, административный и организаторский талант) обусловили то, что Католическая церковь сосредоточилась
не столько на поиске благодати (как в Православии), сколько на морально-практических вопросах и активном миссионерстве. Именно
эту цель – распространение христианства западного толка и осуществление какой-либо миссии – и преследовали формировавшиеся
католические ордена.
Начало им было положено созданием в начале 6 века первого католического монашеского ордена – братства Бенедикта (бенедиктинцев), представлявшего собой объединение монастырей во главе с аббатом-примасом, подчинённых одному уставу. Создан он был в период утверждения новых германских государств, когда главной задачей было сохранение и передача наследия античной и христианской культуры. Бенедикт видел своё братство в виде военного отряда, поэтому и деятельность монаха выражалась в слове militare, что значит служить, а устав представлял собой «лекс» — нерушимый и непреложный закон. Т.о. устав, дисциплина и неограниченная власть аббата превращали братство в воинство.
Возникновение в последующем новых орденов также было связано с необходимостью осуществления активной миссионерской деятельности, принимавшей часто форму экспансии, или противостояния какой-либо угрозе церкви. Так, в период крестовых походов возникает новый тип орденов – духовно-рыцарских, представлявших собой военно-монашеские организации, создававшиеся в целях защиты, упрочения и расширения завоёванных во время походов владений на Востоке. Среди них – ордена иоаннитов (госпитальеров, ныне Мальтийский), тамплиеров, Тевтонский, а в Испании, где шла война с маврами – ордена Алькантара, Калатрава и Сантьяго-де-Компостелла. В период борьбы с катарскими ересями в 1216 г. возникает орден доминиканцев, основанный Домиником де Гусманом, в руки которому был передан узаконенный в 1233 г. институт инквизиции.
В период реформации создаются новые ордена, направленные на борьбу с протестантством, самым известным и сильным из которых стал орден иезуитов (Общество Иисуса), находившийся непосредственно под управлением папы и пользовавшийся исключительными правами. Несмотря на свою малочисленность, орден сыграл решающую роль в восстановлении позиций и авторитета католицизма.
Большинство орденов сохранилось до наших дней, и сегодня их насчитывается более 100 (бенедектинцы, августинцы, францисканцы и др.). Но вплоть до недавнего времени наиболее влиятельным оставался орден иезуитов, традиционной сферой деятельности которого является образование и наука. Однако уже в наше время его заменил орден «Опус Деи», созданный в 1928 году испанцем Хосемарией Эскрива де Балагером и называемый сегодня «мозгом и сердцем» католицизма.
Это стало возможным в силу уникальных особенностей данной организации, до такой степени засекреченной, что в Испании её называют «белой мафией». «Опус Деи» представляет собой принципиально новый тип орденского объединения, будучи первой секулярной организацией церкви. Кроме духовенства она включает в себя и мирян, которые могут «обретать святость» в мирских будничных делах, выполняя совершенным образом свои профессиональные обязанности. Нравственные установки Эскрива фактически воспроизводят протестантскую этику с её сакрализацией мирской деятельности. Выполнение любого дела тут рассматривается как религиозное служение и неразрывно связан со стремлением к лидерству и установкой на принадлежность к элите. Эта устремлённость на успех в миру обусловила изначальный интерес ордена к экономике, банковскому делу, к участию в государственных органам власти, а также то внимание, которое он уделяет школам, университетам и центрам по подготовке менеджеров, финансистов и юристов. В силу этого многие эксперты определяют учение Эскривы как католический вариант кальвинизма. Другая особенность ордена, обеспечивающая крайнюю эффективность его работы, заключается в том, что он создан по модели секты, в которой жёсткая структура управления, иерархия и железная полувоенная дисциплина сочетаются с сетевым типом организации.
Всё это сделало орден незаменимым в период перехода Ватикана к укреплению своих позиций в условиях неолиберальной перестройки. В 1982 году. «Опус Деи» добивается достижения уникального статуса – «персональной прелатуры» папы – и превращается в привилегированный, элитный отряд понтифика. Играя доминирующую роль в Ватикане и проникнув на все уровни управления Св.Престолом, он превратился фактически в «церковь внутри церкви». При этом главные направления деятельности «Опус Деи», представляющие для Св.Престола первостепенное значение – это, во-первых, обеспечение интеллектуальных разработок первостепенного значения и перестройки сознания европейских элит в направлении принятия неолиберального проекта (симбиоз неолиберализма и религиозного фундаментализма); во-вторых, контроль над финансами и управление средствами Св.Престола. В силу уникальных возможностей ордена по сбору информации, аналитики называют его неофициальным центром ватиканской спецслужбы или главной разведывательной службой папы. Для его деятельности характерны закрытый, секретный характер и «точечная» работа, то есть привлечение влиятельных или ключевых фигур, которые и становятся ядром «агентуры влияния» Ватикана. В этом плане большим успехом для Ватикана стало открытие в декабре 2007 году представительства «Опус Деи» в России, которая оставалась последней из крупных стран, где орден ещё не был представлен.
Особую роль в политике Ватикана играет другой достаточно засекреченный орден – Мальтийский, глава которого Мэтью Фестинг в июле 2012 года впервые за 200 лет посетил Россию. Мальтийский орден объединяет представителей западной знати, в нём состояли многие поколения высших аристократических кругов, которые оказывали серьёзное влияние на политику суверенных государств. Так, именно мальтийцы стояли за спиной неудачного покушения на Адольфа Гитлера (1944 год). Они же сыграли немаловажную роль в политике Рейгана, направленной на разрушение СССР: достаточно сказать, что членами ордена были и директор ЦРУ Уильям Кейси, и его заместитель Верной Уолтер, и госсекретарь США Александр Хейг. Рыцарским крестом ордена были награждены Борис Березовский, Михаил Горбачёв, Борис Ельцин, Валентин Юмашев и др.
Именно с Великим магистром ордена встречался и Александр Лукашенко в 2009 году во время своего первого после отмены «чёрного списка» визита в Ватикан, чтобы обсудить новые формы и направления взаимодействия Беларуси с этой организацией, которые позволили бы укрепить связи республики со странами Запада в политической, торгово-экономической и инвестиционной сферах. Как указывал сам Лукашенко, целью встречи с Фестингом было выражение благодарности за гуманитарную помощь, которую оказывает орден, способствуя экуменическому диалогу. Значение этой «гуманитарной миссии» ордена подчеркнул и сам Фестинг во время визита к нему уже в 2010 году представителя Русской православной церкви митрополита Илариона: «Орден Мальты должен быть на передовой в воодушевляющем экуменическом диалоге, и готов отвечать на каждую инициативу в сторону восстановления дружеских отношений и братского взаимопонимания между двумя религиозными ветвями Европейского Христианства. Орден Мальты не мог стоять в стороне, когда люди находились в нужде. По этой причине центры для малоимущих были основаны в Москве, Санкт-Петербурге, Калининграде, Смоленске и в Дубне».
Логика понятна – экуменическая открытость православных в обмен на «гуманитарную помощь», которая оборачивается подчинением экономики, промышленности и социальной жизни России интересам мировых финансовых кланов.– Как Ватикан взаимодействует с другими течениями христианства? – Вплоть до Второго Ватиканского собора (1962-1965) Католическая церковь исходила из того, что подлинная Церковь Христова пребывает исключительно в ней и все таинства, совершаемые вне попечения папы, незаконны. Таковы были положения, сформулированные ещё на Тридентском соборе (1545-1563) и подтверждённые папой Пием ХII в энциклике 1943 года Mystici Corporis. Когда после войны было сформировано экуменическое движение, папа подтвердил позицию церкви в специальном заявлении 12 августа 1950 года, в котором, в частности, говорилось, что «таинственное Тело Христово и Римская Католическая Церковь – это одно и то же».
Однако на Втором Ватиканском соборе, основные решения в котором принимались церковными реформаторами, был совершён обновленческий переворот, целью которого было осуществить программу «аджорнаменто», то есть «осовременивания» церкви, сделав её открытой новым веяниям изменившегося мира, в том числе и активно развивавшемуся тогда экуменическому движению. Принятые здесь документы означали рубеж в истории католицизма, после которого его учение приобретает экуменическую направленность.
Поставив перед собой в качестве одной из центральных задач добиться лидерства в достижении христианского единства, католическое руководство сформулировало свою собственную экуменическую концепцию, альтернативную протестантскому пути, позволившую ему открыться «диалогу» с другими религиями, сохранив при этом в неприкосновенности положение о примате понтифика и догмат о папской непогрешимости. Признав, что и вне Католической церкви, то есть в других христианских сообществах присутствуют начала истины и что они находятся в известном общении с Католической церковью, собор вместе с тем подтвердил, что полное общение возможно только с признанием римского понтифика в качестве носителя универсальной власти в Церкви. Соответственно конечной целью любого сотрудничества с другим христианским сообществом для Ватикана является подчинение его духовной власти папы. Не приемля диалог на равных, Католическая церковь не вошла во Всемирный совет церквей, а только посылает своих наблюдателей и участвует в работе его комиссий.
Активное сотрудничество Ватикан наладил с Константинопольской православной церковью, которая со времён патриарха Афинагора (1949 год), известного своими проэкуменическими и прокатолическими взглядами, исходит из теории «единства церквей», не видящей препятствий для объединения католиков и православных. В 1965 году обе церкви подписали отмену анафем 1054 года, положивших начало расколу. Однако это было сделано за спиной других Православных церквей (а патриарх Афинагор представлял только 1% верующих), которые считают этот акт неканоническим и незаконным, поскольку снятие анафем возможно только после отказа Рима от своих заблуждений (и в первую очередь идеи папизма) и только на Вселенском Православном соборе.
Активизация деятельности католиков в СССР, а затем в России произошла только после перестройки, когда были легализованы униаты, восстановлены католические приходы и иерархические структуры Католической церкви, которая перешла к интенсивному прозелитизму. Вместе с тем в целях завязывания боле тесных контактов с РПЦ папа Иоанн Павел II использовал работу Международной смешанной православно-католической комиссии по богословскому диалогу, которая была создана ещё в 1980 году при участии Константинопольского патриарха. На VII заседании комиссии 1993 года он пошёл на подписание т.н. Баламандского соглашения, в которой, формально отвергнув унию как насильственный способ окатоличивания, выдвинул новые экуменические богословские принципы и практические методы для достижения «полного общения», означавшие более мягкие формы вовлечения РПЦ в орбиту влияния Ватикана.
При Бенедикте ХVI прозелитическая деятельность продолжилась, но приняла ещё более гибкие и изощрённые формы. Речь идёт о тактике «криптокатолицизма» (то есть тайного католицизма), с помощью которой католики осуществляют последовательное и глубокое проникновение в православный мир, избегая открытых конфликтов и силового давления. Главная задача Св. Престола остаётся в достижении признания православными примата Римского епископа, мыслимого как главенство его власти. Ключевую роль в её осуществлении призван сыграть Константинопольский патриарх Варфоломей, стремящийся утвердить в православии заимствованную у папизма идею о Константинопольском патриархе как видимом главе Православной церкви, чтобы, объединив все поместные церкви под своим началом, поставить их под контроль папы, главенство которого он уже готов признать. В качестве же главного средства единения православия под своим началом Константинопольский патриарх рассматривает подготавливаемый Великий Всеправославный Собор, который должен носить реформаторский характер.
Попытки заставить РПЦ признать примат папы осуществляется и на заседаниях комиссии по православно-католическому диалогу, как это было в Равенне в 2007 г., на Кипре в 2009 г. и в Вене в 2010 г., но пока прорыва в работе комиссии католики не достигли. Однако Ватикан всё-таки продвинулся к своей цели в том смысле, что он добился на настоящий момент главного – идея папского примата, этой главной ереси католицизма, не только не подвергается разоблачительной критике, но занимает центральное место в православно-католическом диалоге, в котором Св.Престол выступает в качестве ведущей стороны.
Вообще нынешняя политика Ватикана на православном Востоке является хорошо продуманной, последовательной и наступательной. В основе её лежат трезвый политический расчёт, полностью согласующийся с планами Запада по встраиванию нас в их мировой порядок, которое предполагает тотальную смену наших цивилизационных ориентиров и мировоззренческих принципов, сформированных православной верой. Именно такую перестройку нашего сознания и духовного строя и должен осуществить Ватикан, добившись поглощения православия католицизмом под властью римского понтифика.
На это направлены все шаги, предпринимаемые Св.Престолом для привлечения православных к тесному сближению, венцом которого должна стать встреча папы Римского с Московским патриархом, к необходимости и неизбежности которой усиленными темпами подготавливают православную общественность. Вопрос об этом событии, ещё совсем недавно просто немыслимом, уже становится «ритуальным» для любой пресс-конференции с участием высших иерархов. Цель при этом преследуется одна – добиться того, чтобы сам вопрос о недопустимости этого события вообще был снят.
В силу того, что идея о первенстве Римского понтифика является главным источником всех заблуждений Римской церкви и в силу этого католицизм определяется Православием как ересь, встреча Московского патриарха с папой Римским станет для Ватикана знаком признания его лжеучения в качестве истинного и позволит ему рассматривать РПЦ как пребывающую в сфере его фактического влияния.
Что касается отношений с протестантизмом, то, начиная с Иоанна-Павла II, в отношении него проводится политика «возведения мостов», приведшая к подписанию в 1999 году в Аугсбурге совместной декларации католиков и лютеран, положившей конец взаимным доктринальным осуждениям и спорам. Началось их активное сближение, так что уже сегодня служатся совместные литургии. Более того, в последние годы консервативно настроенные англикане, недовольные либеральными реформами их церкви, всё более стали высказывать желание вернуться к полному единству с католиками, то есть перейти в лоно Католической церкви, что и стало происходить уже в 2010 году.
Начало им было положено созданием в начале 6 века первого католического монашеского ордена – братства Бенедикта (бенедиктинцев), представлявшего собой объединение монастырей во главе с аббатом-примасом, подчинённых одному уставу. Создан он был в период утверждения новых германских государств, когда главной задачей было сохранение и передача наследия античной и христианской культуры. Бенедикт видел своё братство в виде военного отряда, поэтому и деятельность монаха выражалась в слове militare, что значит служить, а устав представлял собой «лекс» — нерушимый и непреложный закон. Т.о. устав, дисциплина и неограниченная власть аббата превращали братство в воинство.
Возникновение в последующем новых орденов также было связано с необходимостью осуществления активной миссионерской деятельности, принимавшей часто форму экспансии, или противостояния какой-либо угрозе церкви. Так, в период крестовых походов возникает новый тип орденов – духовно-рыцарских, представлявших собой военно-монашеские организации, создававшиеся в целях защиты, упрочения и расширения завоёванных во время походов владений на Востоке. Среди них – ордена иоаннитов (госпитальеров, ныне Мальтийский), тамплиеров, Тевтонский, а в Испании, где шла война с маврами – ордена Алькантара, Калатрава и Сантьяго-де-Компостелла. В период борьбы с катарскими ересями в 1216 г. возникает орден доминиканцев, основанный Домиником де Гусманом, в руки которому был передан узаконенный в 1233 г. институт инквизиции.
В период реформации создаются новые ордена, направленные на борьбу с протестантством, самым известным и сильным из которых стал орден иезуитов (Общество Иисуса), находившийся непосредственно под управлением папы и пользовавшийся исключительными правами. Несмотря на свою малочисленность, орден сыграл решающую роль в восстановлении позиций и авторитета католицизма.
Большинство орденов сохранилось до наших дней, и сегодня их насчитывается более 100 (бенедектинцы, августинцы, францисканцы и др.). Но вплоть до недавнего времени наиболее влиятельным оставался орден иезуитов, традиционной сферой деятельности которого является образование и наука. Однако уже в наше время его заменил орден «Опус Деи», созданный в 1928 году испанцем Хосемарией Эскрива де Балагером и называемый сегодня «мозгом и сердцем» католицизма.
Это стало возможным в силу уникальных особенностей данной организации, до такой степени засекреченной, что в Испании её называют «белой мафией». «Опус Деи» представляет собой принципиально новый тип орденского объединения, будучи первой секулярной организацией церкви. Кроме духовенства она включает в себя и мирян, которые могут «обретать святость» в мирских будничных делах, выполняя совершенным образом свои профессиональные обязанности. Нравственные установки Эскрива фактически воспроизводят протестантскую этику с её сакрализацией мирской деятельности. Выполнение любого дела тут рассматривается как религиозное служение и неразрывно связан со стремлением к лидерству и установкой на принадлежность к элите. Эта устремлённость на успех в миру обусловила изначальный интерес ордена к экономике, банковскому делу, к участию в государственных органам власти, а также то внимание, которое он уделяет школам, университетам и центрам по подготовке менеджеров, финансистов и юристов. В силу этого многие эксперты определяют учение Эскривы как католический вариант кальвинизма. Другая особенность ордена, обеспечивающая крайнюю эффективность его работы, заключается в том, что он создан по модели секты, в которой жёсткая структура управления, иерархия и железная полувоенная дисциплина сочетаются с сетевым типом организации.
Всё это сделало орден незаменимым в период перехода Ватикана к укреплению своих позиций в условиях неолиберальной перестройки. В 1982 году. «Опус Деи» добивается достижения уникального статуса – «персональной прелатуры» папы – и превращается в привилегированный, элитный отряд понтифика. Играя доминирующую роль в Ватикане и проникнув на все уровни управления Св.Престолом, он превратился фактически в «церковь внутри церкви». При этом главные направления деятельности «Опус Деи», представляющие для Св.Престола первостепенное значение – это, во-первых, обеспечение интеллектуальных разработок первостепенного значения и перестройки сознания европейских элит в направлении принятия неолиберального проекта (симбиоз неолиберализма и религиозного фундаментализма); во-вторых, контроль над финансами и управление средствами Св.Престола. В силу уникальных возможностей ордена по сбору информации, аналитики называют его неофициальным центром ватиканской спецслужбы или главной разведывательной службой папы. Для его деятельности характерны закрытый, секретный характер и «точечная» работа, то есть привлечение влиятельных или ключевых фигур, которые и становятся ядром «агентуры влияния» Ватикана. В этом плане большим успехом для Ватикана стало открытие в декабре 2007 году представительства «Опус Деи» в России, которая оставалась последней из крупных стран, где орден ещё не был представлен.
Особую роль в политике Ватикана играет другой достаточно засекреченный орден – Мальтийский, глава которого Мэтью Фестинг в июле 2012 года впервые за 200 лет посетил Россию. Мальтийский орден объединяет представителей западной знати, в нём состояли многие поколения высших аристократических кругов, которые оказывали серьёзное влияние на политику суверенных государств. Так, именно мальтийцы стояли за спиной неудачного покушения на Адольфа Гитлера (1944 год). Они же сыграли немаловажную роль в политике Рейгана, направленной на разрушение СССР: достаточно сказать, что членами ордена были и директор ЦРУ Уильям Кейси, и его заместитель Верной Уолтер, и госсекретарь США Александр Хейг. Рыцарским крестом ордена были награждены Борис Березовский, Михаил Горбачёв, Борис Ельцин, Валентин Юмашев и др.
Именно с Великим магистром ордена встречался и Александр Лукашенко в 2009 году во время своего первого после отмены «чёрного списка» визита в Ватикан, чтобы обсудить новые формы и направления взаимодействия Беларуси с этой организацией, которые позволили бы укрепить связи республики со странами Запада в политической, торгово-экономической и инвестиционной сферах. Как указывал сам Лукашенко, целью встречи с Фестингом было выражение благодарности за гуманитарную помощь, которую оказывает орден, способствуя экуменическому диалогу. Значение этой «гуманитарной миссии» ордена подчеркнул и сам Фестинг во время визита к нему уже в 2010 году представителя Русской православной церкви митрополита Илариона: «Орден Мальты должен быть на передовой в воодушевляющем экуменическом диалоге, и готов отвечать на каждую инициативу в сторону восстановления дружеских отношений и братского взаимопонимания между двумя религиозными ветвями Европейского Христианства. Орден Мальты не мог стоять в стороне, когда люди находились в нужде. По этой причине центры для малоимущих были основаны в Москве, Санкт-Петербурге, Калининграде, Смоленске и в Дубне».
Логика понятна – экуменическая открытость православных в обмен на «гуманитарную помощь», которая оборачивается подчинением экономики, промышленности и социальной жизни России интересам мировых финансовых кланов.– Как Ватикан взаимодействует с другими течениями христианства? – Вплоть до Второго Ватиканского собора (1962-1965) Католическая церковь исходила из того, что подлинная Церковь Христова пребывает исключительно в ней и все таинства, совершаемые вне попечения папы, незаконны. Таковы были положения, сформулированные ещё на Тридентском соборе (1545-1563) и подтверждённые папой Пием ХII в энциклике 1943 года Mystici Corporis. Когда после войны было сформировано экуменическое движение, папа подтвердил позицию церкви в специальном заявлении 12 августа 1950 года, в котором, в частности, говорилось, что «таинственное Тело Христово и Римская Католическая Церковь – это одно и то же».
Однако на Втором Ватиканском соборе, основные решения в котором принимались церковными реформаторами, был совершён обновленческий переворот, целью которого было осуществить программу «аджорнаменто», то есть «осовременивания» церкви, сделав её открытой новым веяниям изменившегося мира, в том числе и активно развивавшемуся тогда экуменическому движению. Принятые здесь документы означали рубеж в истории католицизма, после которого его учение приобретает экуменическую направленность.
Поставив перед собой в качестве одной из центральных задач добиться лидерства в достижении христианского единства, католическое руководство сформулировало свою собственную экуменическую концепцию, альтернативную протестантскому пути, позволившую ему открыться «диалогу» с другими религиями, сохранив при этом в неприкосновенности положение о примате понтифика и догмат о папской непогрешимости. Признав, что и вне Католической церкви, то есть в других христианских сообществах присутствуют начала истины и что они находятся в известном общении с Католической церковью, собор вместе с тем подтвердил, что полное общение возможно только с признанием римского понтифика в качестве носителя универсальной власти в Церкви. Соответственно конечной целью любого сотрудничества с другим христианским сообществом для Ватикана является подчинение его духовной власти папы. Не приемля диалог на равных, Католическая церковь не вошла во Всемирный совет церквей, а только посылает своих наблюдателей и участвует в работе его комиссий.
Активное сотрудничество Ватикан наладил с Константинопольской православной церковью, которая со времён патриарха Афинагора (1949 год), известного своими проэкуменическими и прокатолическими взглядами, исходит из теории «единства церквей», не видящей препятствий для объединения католиков и православных. В 1965 году обе церкви подписали отмену анафем 1054 года, положивших начало расколу. Однако это было сделано за спиной других Православных церквей (а патриарх Афинагор представлял только 1% верующих), которые считают этот акт неканоническим и незаконным, поскольку снятие анафем возможно только после отказа Рима от своих заблуждений (и в первую очередь идеи папизма) и только на Вселенском Православном соборе.
Активизация деятельности католиков в СССР, а затем в России произошла только после перестройки, когда были легализованы униаты, восстановлены католические приходы и иерархические структуры Католической церкви, которая перешла к интенсивному прозелитизму. Вместе с тем в целях завязывания боле тесных контактов с РПЦ папа Иоанн Павел II использовал работу Международной смешанной православно-католической комиссии по богословскому диалогу, которая была создана ещё в 1980 году при участии Константинопольского патриарха. На VII заседании комиссии 1993 года он пошёл на подписание т.н. Баламандского соглашения, в которой, формально отвергнув унию как насильственный способ окатоличивания, выдвинул новые экуменические богословские принципы и практические методы для достижения «полного общения», означавшие более мягкие формы вовлечения РПЦ в орбиту влияния Ватикана.
При Бенедикте ХVI прозелитическая деятельность продолжилась, но приняла ещё более гибкие и изощрённые формы. Речь идёт о тактике «криптокатолицизма» (то есть тайного католицизма), с помощью которой католики осуществляют последовательное и глубокое проникновение в православный мир, избегая открытых конфликтов и силового давления. Главная задача Св. Престола остаётся в достижении признания православными примата Римского епископа, мыслимого как главенство его власти. Ключевую роль в её осуществлении призван сыграть Константинопольский патриарх Варфоломей, стремящийся утвердить в православии заимствованную у папизма идею о Константинопольском патриархе как видимом главе Православной церкви, чтобы, объединив все поместные церкви под своим началом, поставить их под контроль папы, главенство которого он уже готов признать. В качестве же главного средства единения православия под своим началом Константинопольский патриарх рассматривает подготавливаемый Великий Всеправославный Собор, который должен носить реформаторский характер.
Попытки заставить РПЦ признать примат папы осуществляется и на заседаниях комиссии по православно-католическому диалогу, как это было в Равенне в 2007 г., на Кипре в 2009 г. и в Вене в 2010 г., но пока прорыва в работе комиссии католики не достигли. Однако Ватикан всё-таки продвинулся к своей цели в том смысле, что он добился на настоящий момент главного – идея папского примата, этой главной ереси католицизма, не только не подвергается разоблачительной критике, но занимает центральное место в православно-католическом диалоге, в котором Св.Престол выступает в качестве ведущей стороны.
Вообще нынешняя политика Ватикана на православном Востоке является хорошо продуманной, последовательной и наступательной. В основе её лежат трезвый политический расчёт, полностью согласующийся с планами Запада по встраиванию нас в их мировой порядок, которое предполагает тотальную смену наших цивилизационных ориентиров и мировоззренческих принципов, сформированных православной верой. Именно такую перестройку нашего сознания и духовного строя и должен осуществить Ватикан, добившись поглощения православия католицизмом под властью римского понтифика.
На это направлены все шаги, предпринимаемые Св.Престолом для привлечения православных к тесному сближению, венцом которого должна стать встреча папы Римского с Московским патриархом, к необходимости и неизбежности которой усиленными темпами подготавливают православную общественность. Вопрос об этом событии, ещё совсем недавно просто немыслимом, уже становится «ритуальным» для любой пресс-конференции с участием высших иерархов. Цель при этом преследуется одна – добиться того, чтобы сам вопрос о недопустимости этого события вообще был снят.
В силу того, что идея о первенстве Римского понтифика является главным источником всех заблуждений Римской церкви и в силу этого католицизм определяется Православием как ересь, встреча Московского патриарха с папой Римским станет для Ватикана знаком признания его лжеучения в качестве истинного и позволит ему рассматривать РПЦ как пребывающую в сфере его фактического влияния.
Что касается отношений с протестантизмом, то, начиная с Иоанна-Павла II, в отношении него проводится политика «возведения мостов», приведшая к подписанию в 1999 году в Аугсбурге совместной декларации католиков и лютеран, положившей конец взаимным доктринальным осуждениям и спорам. Началось их активное сближение, так что уже сегодня служатся совместные литургии. Более того, в последние годы консервативно настроенные англикане, недовольные либеральными реформами их церкви, всё более стали высказывать желание вернуться к полному единству с католиками, то есть перейти в лоно Католической церкви, что и стало происходить уже в 2010 году.
– Какова роль Ватикана в формировании Европейского Союза? – Объединение Европы под эгидой церкви всегда было ключевой программой Ватикана, и основы интеграции закладывались
при его идейном участии. После второй мировой войны, стремясь создать противовес социалистическим странам и обеспечить своё
духовное лидерство в Западной Европе, он активно содействовал европейской интеграции. В 1948 году папа принял в Риме второй
конгресс Европейского союза федералистов, созданного при содействии американского Совета по международным отношениям и
лично Аллена Даллеса, для мобилизации общественного мнения европейцев на ускорение интеграции. Политические деятели, которые
стояли у её истоков, являлись убежденными католиками, были тесно связаны с Ватиканом и одновременно придерживались чётко
проатлантической линии. Жан Монне, Поль-Анри Спаак, Робер Шуман и Конрад Аденауэр, сыгравшие главную роль в подготовке договора
о создании Европейского объединения угля и стали (ЕОУС) 1951 года, были ревностными католиками, и их проект был созвучен идее
«католического интернационала». Показательно, что и договоры о Европейском экономическом сообществе (ЕЭС) и Европейском
сообществе атомной энергии (ЕСАЭ) 1957 года были подписаны в Риме.
В «золотые шестидесятые» годы церковь не могла открыто претендовать на идейно-политическое лидерство в силу утверждения светской модели политического строительства, но в Ватикане и тогда продолжала доминировать идея, что общеевропейский союз – это лишь этап на пути к мировому объединению или шаг к всемирному сообществу государств, в котором Католическая церковь будет занимать своё почетное место. И только в начале 90-х годов, после падения двухполюсного мира, Св. Престол, ссылаясь на заслуги католицизма в деле разрушения социалистического лагеря, решительно активизировал усилия, направленные на расширение своего присутствия в европейском интеграционном процессе. Папа Иоанн-Павел II считал, что хаос в СССР и перспектива вступления в Общий рынок стран Восточной Европы, в большинстве которых доминировала Католическая церковь, давали католицизму наилучшие со времён падения Наполеона шансы укрепить свою политическую роль.
В 1990-е годы Ватикан, добиваясь признания уникальности его роли в Европе, выступал не только за возвращение «христианского наследия» в европейское строительство, публичные дискуссии и признание прав религии, но и за признание неких исключительных прав за католицизмом. В одном из своих обращений 2003 года папа прямо заявил, что «единственная и универсальная, присутствующая во всех поместных церквах Католическая церковь может внести исключительный вклад в строительство Европы, открытой миру. Именно от Церкви исходит модель единства в многообразии его культурных выражений, сознание принадлежности к универсальному сообществу, которое коренится в местных сообществах, но не исчерпывается ими».
Но это теория, а что касается практики, то Ватикан наладил тесные отношений с ЕС, и, хотя он довольствуется только ролью наблюдателя (членство в ЕС обязало бы его идти на недопустимые для него политические компромиссы), он обладает различными механизмами воздействия на принятие нужных ему решений. Для этого используются такие организации, как Комиссия епископальных конференций ЕС (КЕКЕС), Бюро европейских политических советников, Европейский католический очаг. Показательно, что строительство «общеевропейского дома» стало приоритетным направлением для деятельности «Опус Деи», который со своей идеей «святых мирян» оказался незаменим в деле обеспечения постепенного выдвижения Св.Престола на лидирующие идейные позиции. Орден распространяет свои взгляды в ЕС через целую сеть организаций и ассоциаций помощи развитию, большая часть проектов которых финансируется из бюджета ЕС.
Большая подготовительная работа позволила Ватикану в 2001 году предпринять первый решительный шаг, чтобы открыто заявить о себе как об идейном лидере не только в процессе европейского строительства, но и в реализации стратегии общемирового масштаба. В этом году специальной группой КЕКЕС был опубликован доклад «Мировое управление: наша ответственность за то, чтобы глобализация стала шансом для всех», который символизировал духовное единение церкви с европейской бизнес-элитой, поскольку в рабочую группу вошли и представители крупных финансово-промышленных групп. В докладе была изложена программа такого реформирования международных институтов, которое превратило бы их в органы наднационального политического управления миром, при этом ЕС предлагалось в качестве новаторской модели или опорной структуры новой системы. Авторы доклада ратуют за создание Группы мирового управления (GGG — Global Gouvernance Group), за подготовку соответствующего мирового общественного мнения, которое должно обладать «более универсальным видением», за превращение темы мирового управления в сюжет экуменического и межрелигиозного диалога и т.д. Из документа можно сделать вывод, что он является программным и явно был рассчитан на серьёзные перемены в будущем, которые и произошли в 2008 году с началом финансового кризиса, ознаменовавшим собой переход к «новой эре».
С приходом к власти в 2005 году Бенедикта ХVI концентрация усилий на Европейском континенте становится приоритетным направлением политики Ватикана, а основной темой при этом является религиозно-этическое обоснование строящейся Единой Европы и консолидация европейских правящих элит на единой идейной основе. Дело в том, что попытки обосновать необходимость европейского единства чисто светской идеей идентичности зашли в тупик. В этих условиях возможность придать этому проекту сакрально-религиозный характер стало приобретать особое значение, и для Ватикана, оказавшегося перед лицом глубокого духовного кризиса западного общества, это является единственной возможностью укрепить свои позиции как идейного лидера. В итоге сложилась крепкая основа для немыслимого еще недавно открытого единения Католической церкви с верхами европейского общества, заговорившими на языке евангелических проповедников.
Поскольку же проект Единой Европы рассматривался Ватиканом всегда в общей глобальной перспективе, он так же активно участвует в религиозном обосновании нового мирового порядка. Особенно показательной в этом отношении стала энциклика папы Caritas In Veritate, опубликованная в июле 2009 года в преддверии встречи Большой восьмёрки в Аквиле, в которой говорится о необходимости срочного установления настоящей «мировой политической власти», которая бы пользовалась реальными полномочиям. С тех пор понтифик постоянно повторял свои призывы то к формированию мирового правительства, то к созданию всемирного центрального банка и пр., добросовестно выполняя возложенную на него миссию глашатая нового мирового порядка.
Что же касается «европейского строительства», то с вступлением в силу в декабре 2009 года Лиссабонского договора руководство ЕС стало оказывать религии подчёркнутое внимание, тем более, что 17-я статья документа признаёт «специфический вклад» религий в жизнь общества, и регулярный диалог с церквами становится законодательно обязательным для ЕС. Теперь Европарламент имеет своего вице-президента, отвечающего за религиозный диалог. В свете того, что реализуемый ныне план строительства наднациональной системы глобального управления имеет разрушительный социальные последствия, ясно, что «анестезирующее» воздействие официальных религиозных проповедей приобретает особое значение.
В «золотые шестидесятые» годы церковь не могла открыто претендовать на идейно-политическое лидерство в силу утверждения светской модели политического строительства, но в Ватикане и тогда продолжала доминировать идея, что общеевропейский союз – это лишь этап на пути к мировому объединению или шаг к всемирному сообществу государств, в котором Католическая церковь будет занимать своё почетное место. И только в начале 90-х годов, после падения двухполюсного мира, Св. Престол, ссылаясь на заслуги католицизма в деле разрушения социалистического лагеря, решительно активизировал усилия, направленные на расширение своего присутствия в европейском интеграционном процессе. Папа Иоанн-Павел II считал, что хаос в СССР и перспектива вступления в Общий рынок стран Восточной Европы, в большинстве которых доминировала Католическая церковь, давали католицизму наилучшие со времён падения Наполеона шансы укрепить свою политическую роль.
В 1990-е годы Ватикан, добиваясь признания уникальности его роли в Европе, выступал не только за возвращение «христианского наследия» в европейское строительство, публичные дискуссии и признание прав религии, но и за признание неких исключительных прав за католицизмом. В одном из своих обращений 2003 года папа прямо заявил, что «единственная и универсальная, присутствующая во всех поместных церквах Католическая церковь может внести исключительный вклад в строительство Европы, открытой миру. Именно от Церкви исходит модель единства в многообразии его культурных выражений, сознание принадлежности к универсальному сообществу, которое коренится в местных сообществах, но не исчерпывается ими».
Но это теория, а что касается практики, то Ватикан наладил тесные отношений с ЕС, и, хотя он довольствуется только ролью наблюдателя (членство в ЕС обязало бы его идти на недопустимые для него политические компромиссы), он обладает различными механизмами воздействия на принятие нужных ему решений. Для этого используются такие организации, как Комиссия епископальных конференций ЕС (КЕКЕС), Бюро европейских политических советников, Европейский католический очаг. Показательно, что строительство «общеевропейского дома» стало приоритетным направлением для деятельности «Опус Деи», который со своей идеей «святых мирян» оказался незаменим в деле обеспечения постепенного выдвижения Св.Престола на лидирующие идейные позиции. Орден распространяет свои взгляды в ЕС через целую сеть организаций и ассоциаций помощи развитию, большая часть проектов которых финансируется из бюджета ЕС.
Большая подготовительная работа позволила Ватикану в 2001 году предпринять первый решительный шаг, чтобы открыто заявить о себе как об идейном лидере не только в процессе европейского строительства, но и в реализации стратегии общемирового масштаба. В этом году специальной группой КЕКЕС был опубликован доклад «Мировое управление: наша ответственность за то, чтобы глобализация стала шансом для всех», который символизировал духовное единение церкви с европейской бизнес-элитой, поскольку в рабочую группу вошли и представители крупных финансово-промышленных групп. В докладе была изложена программа такого реформирования международных институтов, которое превратило бы их в органы наднационального политического управления миром, при этом ЕС предлагалось в качестве новаторской модели или опорной структуры новой системы. Авторы доклада ратуют за создание Группы мирового управления (GGG — Global Gouvernance Group), за подготовку соответствующего мирового общественного мнения, которое должно обладать «более универсальным видением», за превращение темы мирового управления в сюжет экуменического и межрелигиозного диалога и т.д. Из документа можно сделать вывод, что он является программным и явно был рассчитан на серьёзные перемены в будущем, которые и произошли в 2008 году с началом финансового кризиса, ознаменовавшим собой переход к «новой эре».
С приходом к власти в 2005 году Бенедикта ХVI концентрация усилий на Европейском континенте становится приоритетным направлением политики Ватикана, а основной темой при этом является религиозно-этическое обоснование строящейся Единой Европы и консолидация европейских правящих элит на единой идейной основе. Дело в том, что попытки обосновать необходимость европейского единства чисто светской идеей идентичности зашли в тупик. В этих условиях возможность придать этому проекту сакрально-религиозный характер стало приобретать особое значение, и для Ватикана, оказавшегося перед лицом глубокого духовного кризиса западного общества, это является единственной возможностью укрепить свои позиции как идейного лидера. В итоге сложилась крепкая основа для немыслимого еще недавно открытого единения Католической церкви с верхами европейского общества, заговорившими на языке евангелических проповедников.
Поскольку же проект Единой Европы рассматривался Ватиканом всегда в общей глобальной перспективе, он так же активно участвует в религиозном обосновании нового мирового порядка. Особенно показательной в этом отношении стала энциклика папы Caritas In Veritate, опубликованная в июле 2009 года в преддверии встречи Большой восьмёрки в Аквиле, в которой говорится о необходимости срочного установления настоящей «мировой политической власти», которая бы пользовалась реальными полномочиям. С тех пор понтифик постоянно повторял свои призывы то к формированию мирового правительства, то к созданию всемирного центрального банка и пр., добросовестно выполняя возложенную на него миссию глашатая нового мирового порядка.
Что же касается «европейского строительства», то с вступлением в силу в декабре 2009 года Лиссабонского договора руководство ЕС стало оказывать религии подчёркнутое внимание, тем более, что 17-я статья документа признаёт «специфический вклад» религий в жизнь общества, и регулярный диалог с церквами становится законодательно обязательным для ЕС. Теперь Европарламент имеет своего вице-президента, отвечающего за религиозный диалог. В свете того, что реализуемый ныне план строительства наднациональной системы глобального управления имеет разрушительный социальные последствия, ясно, что «анестезирующее» воздействие официальных религиозных проповедей приобретает особое значение.
Комментариев нет:
Отправить комментарий