Но мы еще туда вернемся.

Нет ничего практичней

Василий Пихорович 

Я вижу все
И ясно понимаю,
Что эра новая -
Не фунт изюму вам,
Что имя Ленина
Шумит, как ветер, по краю,
Давая мыслям ход,
Как мельничным крылам.  

У Ленина есть одна мысль, ценность которой, кажется, до этого времени не понял никто: «Нет ничего практичней хорошей теории».

Ее воспринимали и продолжают воспринимать исключительно как парадокс. Известно ведь что «гений – парадоксов друг». На самом деле это был не парадокс, не блажь гения, а вполне реальное противоречие, неумение правильно разрешать которое в конечно счете и привело социализм в нашей стране к поражению. Это противоречие можно не замечать, но разрешать приходится в любом случае.

Какова же действительная роль теории? Теория – не инструкция, по которой нужно действовать. Инструкции очень нужны, но они не могут заменить теорию, ведь они позволяют действовать только там, где уже наперед известно, как действовать. Теория же позволяет действовать там, где это еще неизвестно. Теория позволяет определять направление, в котором нужно двигаться, чтобы достичь намеченной цели в условиях, когда не только путь к ней неизвестен, но и сама цель определена только в самых общих чертах. Дело в том, что это направление зависит не от цели самой по себе, а от способа ее достижения, от того, насколько верным был уже пройденный путь, и насколько мы в состоянии его правильно продолжить. А это означает, что и сама цель всецело будет определяться тем путем, по которому мы к ней движемся. Цель есть не что иное, как мысленное продолжение того направления, в котором мы движемся. Тем самым, каждый раз, когда мы отклоняемся от генерального направления на цель, когда делаем зигзаги (а историческое движение невозможно без таких зигзагов), действительная цель будет оказываться где-то в стороне, а «прямо по курсу» нам будут видеться ложные цели, миражи, отражающие лишь факт движения в новом направлении, но не дающие ни малейшего представления ни о том, когда и при каких обстоятельствах мы отклонились от курса, ни о том, как изменился азимут нашего движения. Если мы отдаем себе отчет в том, что это лишь временное изменение курса – ничего страшного не происходит, но если, мы не заметив поворота (иногда на все 180 градусов), продолжаем свято верить в то, что мы идем верной дорогой и нужно только немного поднажать, потерпеть – этот путь становится верным путем к катастрофе.

Избежать ее можно, только вовремя скорректировав курс, а точнее, научившись корректировать свой курс постоянно. Это невозможно, не имея надежного компаса, каковым в случае исторического движения может быть только хорошая теория.

Но, возразят нам: разве не именно те люди, которым по долгу службы было положено заниматься теорией – интеллигенция вообще и партийное руководство в частности – завели наше общество в тупик?

Возражение будет в общем правильным, но в частности придется заметить, что оно несколько ненадежно. Далеко не все то, чем занимаются теоретики, есть теория. Точно так же, как вовсе не обязательно теорию должны развивать одни только теоретики. Связь между теорией и теоретиками не настолько однозначна, как кажется на первый взгляд. Да, слова очень близкие, но связь между ними никак не теснее, чем, скажем, между словами любовь и любовник или любовница. Да, сегодня в основном только теоретики владеют теорией, но владеют, во-первых, незаконно, а во-вторых, эта «связь» между теоретиками и теорией крайне ненадежна и часто иллюзорна.

Маркс когда-то заметил, что после смерти Гегеля, от учения которого отшатнулось все немецкое образованное общество, немецкий пролетариат оказался единственным законным наследником его диалектики. Сегодня эти слова могут показаться странными, особенно теоретикам, которые сами ничего не понимают ни в Гегеле, ни в Марксе. Но на самом деле это была правда. Сегодня в это сложно поверить, но, например, знаменитый «Анти-Дюринг» писался Энгельсом для массового органа социал-демократической партии Германии, читателями которого были простые рабочие. Многие ли интеллигенты в состоянии сегодня одолеть это произведение?

Кстати говоря, немецкие рабочие не только читали серьёзные теоретические труды. Известно, что параллельно с Марксом и Энгельсом идеи диалектического и исторического материализма самостоятельно развивал немецкий рабочий-кожевенник Иосиф Дицген. И Маркс, И Энгельс, и Ленин очень высоко ценили его произведения.

Маркс в «Капитале» обращает внимание читателей на тот факт, что практически все крупные открытия в технике, которые составили основу промышленной революции, сделали не ученые, а рабочие. Паровую машину изобрел часовщик Уатт, прядильную машину – цирюльник Аркрайт, рабочий-ювелир Фултон – пароход.

Нисколько не подвергая сомнению величие и гениальность Маркса и Энгельса, мы должны признать, что они только проанализировали последствия того переворота в общественной жизни, который произвели эти открытия. Этот пример хорошо иллюстрирует действительное отношение теории и практики.

Во всем этом гораздо меньше парадоксального, чем кажется. Парадоксальным это кажется исключительно потому, что мы привыкли смотреть на вопрос соотношения теории и практики исключительно глазами профессиональных теоретиков, ученых, то есть воспринимать теорию как нечто первичное по отношению к практике, стоящее над ней, играющее ведущую роль, непостижимое для людей физического труда. Но тот факт, что эта точка зрения является сегодня господствующей, вовсе не означает, что она правильная. На самом деле – это не более, чем иллюзия. Теория не только не предшествует практике, не только ею порождается, но и не в состоянии существовать вне ее. Теория есть не более чем отражение практики. Но когда появляется правильная теория, она сама становится практической, материальной силой, инструментом, орудием исторического действия, организующим фактором, многократно умножающим силу человека и, что самое важное, правильно направляющим эту силу, дающим возможность действовать не спорадически, не методом проб и ошибок, а последовательно.

Чем последовательней движение, тем цель не только ближе, но и яснее и отчетливей. И не в том дело, что ее лучше видно, а в том, что она формируется самим этим движением. И тут нет никакой мистики. Просто действительной целью любого общественного движения, независимо от того, осознает оно это или нет, является человек – человек определенного типа. А человек формируется именно в процессе общественного развития. Капитализм формирует человека, максимально приспособленного для того, чтобы служить делу самовозрастания капитала, накопления все больших богатств, потребления все большего количества товаров.

Цель коммунизма несколько иная. Она состоит в том, чтобы обеспечить всем членам общества доступ ко всем достижениям культуры и тем самым раскрыть новый источник ранее невиданной производительной силы, силы освобожденных человеческих способностей. И это не фантазия. Это реальность. Это наша с вами история. Главное достижение нашей революции – даже не в том, что у нас не было голодных, нищих, безработных - это само собой. Главное достижение революции в том, миллионы и миллионы людей, обреченных раньше на полуживотное прозябание, поднялись к вершинам человеческой культуры. Увы закрепиться там не смогли. Сегодня нас снова бросили к подножию.

Но мы еще туда вернемся.

http://propaganda-journal.net/7052.html