Общество будущего

Каким Вы видите будущее передовых стран через 30-50 лет?
А. Фурсов: В современном мире о 30-50-летних прогнозах речь идти не может, слишком быстро всё меняется. Если в конце 1990-х годов долгосрочным можно было считать прогноз на 20-25 лет, то сегодня следует говорить о 10 годах, не более. За этим рубежом – воображение, аналитическое и не очень.
Не совсем ясно, что такое «передовые страны». Что определяет «передовика» – экономический рост, социальная сфера, гармоничное развитие личности, расцвет культуры?
Думаю, с гармоническим развитием и культурой всё ясно – таких обществ в современном мире нет. Что касается обществ, демонстрирующих экономические мощь и рост, то либо это ядро капсистемы, грабящее Юг, либо такие страны, как Китай, Индия, Бразилия; в последних экономический рост осуществляется почти в буквальном смысле на костях 80–90% населения и обогащает узкий верхний слой. При этом сами экономические успехи порождают такие социальные проблемы, которые едва ли можно будет разрешить мирным эволюционным путём. В любом случае хрупкая социальная структура и экология новых «передовиков» вряд ли выдержит их экономические победы: «но их бедой была победа, за ней открылась пустота» (Н. Коржавин). В менее острой форме это характеризует и ситуацию многих стран Севера: именно экономические достижения позднего капитализма приближают его к социальному краху.
Как Вы считаете, в будущем есть ли место для свободного рынка?

Начать с того, что свободный рынок никогда не существовал. «Свободный рынок» – миф апологетов капитализма, причём весьма недалёких; те, кто поумнее, работает более изощрённо. Даже британский рынок середины XIX в. (mid-Victorian market) – не более, чем институциональное устройство, а вовсе не экономическое. Вся история капитализма как системы – это стремление к обузданию, подавлению рынка. Не случайно Ф. Бродель любил повторять: «Капитализм – враг рынка». О каком свободном рынке можно говорить сегодня? О «свободном рынке» нефти, газа, золота, алмазов, вооружений? Цены устанавливает узкая группа людей, причём не только в экономических, но и в политических целях. Посткапитализм, как бы он ни возник – сверху (в результате демонтажа капитализма верхушкой мирового капиталистического класса и установления диктатуры кастово-рабовладельческого класса – привет «Алоизычу»?) или снизу (в результате социального взрыва с тяжелейшими последствиями для цивилизации и наступлением новых «тёмных веков») станет почти окончательным решением рыночного вопроса в том виде, в каком мы его знаем. Собственно, даже идеологи мондиализма, например Жак Аттали, прямо указывают на необходимость замены мировой финансовой системы глобальной распределительной экономикой, иными словами: «прощай, рынок». Ещё один фактор, действие которого носит антирыночный характер, это негативные геоклиматические и геофизические изменения, независимо от того, как они будут развиваться – катастрофически или постепенно. Тем более, что сегодня к тому же друг на друга накладываются начинающееся глобальное похолодание, естественно, природного характера (на наших глазах подходит к концу «длинное лето», начавшееся 12 тыс. лет назад - «эпоха Сфинкса») и раздуто-мифологизированное, но имеющее под собой некую реальную основу потепление антропогенного характера.
В случае катастрофы народ из опасных мест рванёт туда, где менее опасно, скорее всего, это будут определённые регионы центральной Евразии и юг Европы. Начнётся исход как из наиболее поражённых мест (Северная Америка, Европа), так и из тех мест, население которых в условиях глобальной катастрофы будет брошено на произвол судьбы – нехватка продовольствия, воды (Африка, Ближний Восток, Средняя Азия). Начнётся самое настоящее, а не выдуманное «восстание Юга». У него обязательно найдётся вождь – «новый Унгерн» из северян (индивидуальный или коллективный), который постарается оседлать новое переселение народов. В такой ситуации с «рынком» будет покончено в момент. Государство и корпоративные формы (само)организации – вот магистральное направление развития общественных институтов в таких условиях.
Но и некатастрофическое развитие природной и социальной среды будет подталкивать в сторону усиления государства и обострения его борьбы с наднациональными структурами. В современном мире можно выделить два массива населения: мобильный (неокочевой) и стационарный (оседлый). Первый представлен, с одной стороны, самым верхом мировой пирамиды, глобальным суперклассом, легко перемещающимся по планете, и самыми низами, которые либо мигрируют в стремлении выжить, либо, в силу того, что им нечего терять, не привязаны к своим трущобам и могут обрести свой Slumland где угодно, воспроизводя его хоть в Лиме, хоть в Лос-Анджелесе, хоть в Лагосе, хоть в Марселе – далее везде. С этой публики и взять-то нечего. Объектом эксплуатации, причём нарастающей, в современном мире, оказываются те, кто живёт стационарно (оседло) в социально организованном секторе современного мира. Это средние слои и примыкающие к ним верхние сегменты рабочего класса, т.е. середина общества – основа стабильности и главный налогоплательщик, который вынужден содержать транснациональные верхи и низы.
Это бремя содержать социальных трутней верха и низа постепенно сталкивает «середняков» на обочину общественной жизни, лишая материальных благ и статуса. Единственной мобилизующей стратегией этих групп в борьбе за выживание, за то, чтобы их не захлестнула волна неолиберального прогресса глобализаторов, является правый радикализм с чёткой национальной (на деле может выйти – расово-этнической), государственнической и цивилизационной ориентацией. «Властным гиперболоидом» стационарных групп может стать главным образом сильное государство, напоминающее праворадикальные западноевропейские режимы 1930-х годов и ЮАР времён апартеида одновременно, отвергающее мультикультурализм и жёстко противостоящее «змею горынычу» финансового капитала, транснациональных корпораций и наднациональным бюрократиям (типа евросоюзовской и натовской), цепными псами которых в противостоянии стационарам-середнякам и их организациям могут стать – и скорее всего так и будет – межнациональные бродячие низы. Мы имеем дело с формированием невиданного доселе классового противоречия, замешанного не только на классе, но и на расе, нации и религии. Причём это противоречие расколет целые слои, страны и страты, включая мировую верхушку с её клубами и ложами, поскольку нынешний мировой кризис – это и кризис мировой верхушки, её форм организации и методов управления массовыми процессами.
В то же время усилившееся государство, особенно в условиях катастрофы, скорее всего будет переходной формой к иной, постгосударственной форме организации – скорее всего орденско-корпоративного типа (как в XV в. «новые монархии» Генриха VII в Англии и Людовика XI во Франции были переходными формами от феодальной организации власти к собственно государственной). Возможно, по иронии истории последней миссией, «прощальным поклоном» государства станет уничтожение рынка, который оно когда-то и породило – sic transit gloria mundi.
Какие Вы видите варианты «общества будущего»? Как (и в зависимости от каких параметров) трансформируется структура российского общества?
Общество будущего – это скорее всего мир высокотехнологичных неоорденско-корпоративных структур, окружённых зонами футуроархаики – кланов, племён, криминальных орд и т.п. Единого будущего не будет – будут разные его варианты, которые возникнут как результаты социальных битв XXI в. Аналогичным образом послефеодальное европейское будущее в трёх его основных вариантах – французском, немецком и английском – оформилось как конкретный исход борьбы с треугольнике «короны – сеньоры – низы». Что касается России, то она, как «слабое звено» начала испытывать на себе кризис капитализма на рубеже 1980–1990-х годов. Да-да, кризис именно капитализма, поскольку советский коммунизм, т.е. системный антикапитализм, уже в 1960-е годы стал интегральным элементом капиталистической системы, и именно это «слабое звено» – чтобы продлить жизнь более сильных – было демонтировано союзом западных корпоратократов и части советской номенклатуры (советского сегмента глобальной корпоратократии, торившей путь их глобализации, невозможной без ликвидации СССР). События 1989–1993 гг. в СССР и РФ – это не торжество капитализма, а проявление его общего системного кризиса в особых условиях и в особой подсистеме (антикапиталистической), проявление, которое не случайно исходно обрело облик разлагающегося, отдающего мертвечиной, лишённого креативности и смысла «капитализма по понятиям».
То, что возникло в постсоветском РФ в 1990-е годы, в ещё меньшей степени похоже на капитализм, чем «трактирная цивилизация», возникшая в пореформенной России в 1870–1880-е годы. Социум РФ есть процесс самовоспроизводящегося разложения позднесоветского общества, превращённый в объект присвоения/приватизации определённых кластеров с российским и зарубежным участием. Возможно ли вернуться к нормальному состоянию или мы уже прошли точку невозврата? На этот вопрос трудно ответить – мы знаем общество, в котором живём и трудимся, ещё хуже, чем в андроповские времена, а мир за пределами этого общества – ещё хуже. В то же время возвращение в нормальное состояние, если оно возможно, будет крайне болезненным и скорее всего весьма жестоким.
В русской истории выходы из ситуаций тупика, ловушки бывали двух видов: либо через жёсткий режим сверху (опричнина), либо через жёсткий режим снизу (массовое движение, использованное закулисой в 1917 г., а затем – с 1929 по середину 1950-х годов диктатура наёмных работников доиндустриального и раннеиндустриального труда, которую Сталин – в союзе с частью закулисы – обрушил на левых глобалистов и часть закулисноправых глобалистов).
Поворотные моменты русской истории, её моменты истины случались тогда, когда на Руси/в России, стране с весьма незначительным по объёму совокупным общественным (а следовательно, прибавочным) продуктом, проедалось наследие ушедшей эпохи, предыдущей системы и вставал вопрос: где искать источник для рывка в будущее? Кто станет источником, материалом этого рывка? Кого ограничит этот рывок – верхи или низы? В 1565 и 1929 гг. власть ясно ответила на вопрос: трудно будет всем, но удар будет нанесён прежде всего по «жирным котам»: в одном случае по княжатам и боярам, в другом – по гвардейцам кардиналов мировой революции.
Сегодня – вот что: ещё 5-6 лет, и будет полностью проедено советское наследие (как к 1560-м годам – ордынско-удельное, как в 1920-е – российско-имперское). И в третий раз в русской истории перед властью встанет вопрос выбора. Ответ на него многое определит в нашей истории, а может и историю в целом. Думаю, попытка устроить пир на костях населения может привести к социальному взрыву (несмотря на внешнюю пассивность населения – см. внимательно русскую историю) и чревато развалом страны. Кстати, «либеральный клан» во власти, по крайней мере, некоторые его представители, по-видимому, начиная прозревать знаки на стене, пытаются предпринять превентивные меры, чтобы лишить потенциального противника (вверху и внизу) психоисторического оружия. Частный мелкий пример – «пляски» вокруг десталинизации. Но именно такого рода акции, демонстрируя панику и неадекватность, приводят к результату, противоположному задуманному, и ускоряют развязку – говорит же народ: «не буди лихо, пока оно тихо».
Другое дело, если события в РФ пойдут по революционному пути, то это скорее всего будет нечто страшное. Революции и вообще-то всегда поднимают наверх подонков и негодяев, которые быстро пробиваются в вожди. Не случайно Вивекананда называл революции «временем шудр». Если же говорить об РФ, то это намного более больное общество, чем царская Россия конца XIX – начала ХХ в., и в случае потрясений тут вылезет такое, что мало не покажется: чем больнее общество, тем кровавее и мерзее революция, способная решить его проблемы, тем более жесток режим, который должен будет потом укрощать эту революцию, спасать её результаты от её же творцов и от внешних сил.
Конечно, хорошо, когда реформы идут сверху. Но, как правило, они в лучшем случае лишь оттягивают кровавую развязку (реформы Александра II), а чаще – приближают её (Столыпин); разумеется, если они исходно не проводятся в разрушительных целях (горбачёвщина). Слабое утешение: наши потрясения станут частью мировых, плохо будет всем – Ближний Восток уже запылал.
Есть ли страны, которые способны избежать этого сценария?
Разумеется, кого-то кризис XXI в. зацепит больше, кого-то меньше. Однако избежать его полностью не удастся никому. Ни в одной отдельно взятой стране не только не удастся построить светлое будущее, но ни одной отдельно взятой стране не удастся в одиночку выскочить из ловушки под названием «глобальный капитализм/ капиталистическая глобализация». И ещё: не удастся выскочить без борьбы с частью Хозяев мировой игры ( с частью – потому что другая часть может оказаться союзником, по крайней мере, тактическим). Теоретически больше шансов позже других упасть в кризис, дольше отсидеться – у США. У них больше материальных, финансово-информационных и военно-технических средств и возможностей отсрочить кризис. Уже ясно, как это будет делаться. Во-первых, путём создания хаоса на максимальном пространстве планеты, которые американцы не могут полноценно (т.е. в качестве государств, даже проамериканских) контролировать и откуда вынуждены уходить, переходя к глобальной стратегической обороне (ср. Римская империя эпохи Траяна и после). Речь идёт о решении своих проблем путём осложнения жизни другим – Европе, Китаю, в меньшей степени – РФ и Индии. Во-вторых, США, по-видимому, всё больше будут превращаться в большой (глобальный) и по возможности, единственный офшор. Для этого нужно вскрыть и уничтожить или экспроприировать офшоры, владельцев размещённых там средств – заставить перевести их в США. В итоге мы получим офшорную крепость «Америка» в море хаоса. Штука, однако, в том, что хаос - «чужой» – уже поселился в американском теле, он зреет в нём с 1960-х годов («бразилианизация» Америки), и по иронии истории этот «чужой», это «нечто» может прорвать плоть и появиться на свет, забрызгивая кровью господ в белых костюмах именно тогда, когда защитники крепости будут праздновать победу. Другой вопрос – чем может стать этот «чужой», это «нечто» для всего мира. Вряд ли чем-то хорошим. Но сначала он сожрёт хозяина.

В самом общем плане отмечу: когда система гибнет – а именно это происходит с капитализмом, её нельзя спасти. Более того, как правило, большинство попыток такого рода контрпродуктивно. Думать нужно о том, какой мир будем строить на руинах, готовиться к жизни после Катастрофы. Это возможно, и именно это вселяет оптимизм. Подготовка предполагает прежде всего создание таких социальных сетей, которые будут способны поддерживать социальную организацию в условиях мятежевойны и анархии и сохранить накопленные за последние столетия знания. Однако социальные сети, резистентные кризису и адекватные посткризисному миру, требуют в качестве необходимого условия создание новой науки об обществе и человеке. Нынешняя «триада» – экономика, социология, политическая наука – отработала своё и скорее скрывает реальность и её хозяев, чем показывает и объясняет реальный мир, выступая скорее в качестве некой криптоматики. Создание новой науки – не дело одиночки или одиночек. В то же время оно не требует большого числа голов – нужен интеллектуальный спецназ, который способен стать важной составляющей субъекта стратегического действия, т.е. субъекта, способного ставить и решать стратегические задачи, т.е. планировать будущее и управлять им, овладевая временем. Только Властелины Времени способны пережить катастрофу, построить и защитить новый мир. Хронократия – вот реальный ответ гибнущему капитализму и его хозяевам.
Интервью провела Наталья ДемченкоИсточник.Ульрих Бек - Бразилианизация ЗападаНевольным следствием неолиберальной утопии под названием «свободный рынок» стала «бразилианизация» Запада.
Среди наблюдаемых сейчас и ожидаемых на обозримое будущее мировых тенденций в области экономической занятости наиболее сильное впечатление производят не высокая безработица в европейских странах, не пресловутое «американское чудо» с созданием множества новых рабочих мест и даже не содержательные изменения трудовых процессов, обусловленные внедрением информационных технологий. Наиболее примечательным явлением становится то, что между странами так называемого «третьего» и «первого мира» обнаруживается разительное сходство в профильной динамике экономической занятости. Запад, служивший прежде образчиком стабильной общественной модели, основанной на полной занятости, переживает кризис, который характеризуется стремительным распространением таких факторов, как переменчивость, скоротечность, неопределенность, противоречивость, неупорядоченность. В самой сердцевине «Запада» возникает социокультурная пестрота, вполне типичная для «Юга» с его многообразием колорита и зыбкостью абрисов в любой сфере, будь то трудовая деятельность, формирование биографий или стили жизни.
Среди экономически активного населения «полу-индустриальной» Бразилии доля людей, имеющих постоянное место работы с твердым окладом или заработной платы, составляет меньшинство. Большинству же приходится довольствоваться ненадежными рабочими местами и недостаточно оформленными правовыми условиями труда. Речь идет о тех, кто подряжается на некоторый срок в качестве продавцов, кто занимается мелкой и розничной торговлей, кто берется за непродолжительные поручения, будучи посыльными или развозчиками, а чаще всего люди становятся своего рода «летунами», которые постоянно меняют место работы, род занятий и профессии. Наметившиеся тенденции в так называемых высокоразвитых странах, которые до сих пор характеризовались всеобщей занятостью, свидетельствуют о том, подобный «трудовой плюрализм» (ранее он считался на Западе прежде всего уделом работающих женщин) отнюдь не служит неким остаточным историческим реликтом, а представляет собою быстро развивающуюся сферу занятости, поскольку в этих западных странах начинает иссякать высококвалифицированная, хорошо оплачиваемая и интересная работа.
Германия переживает те же тенденции, что и остальной Запад: в 60-е годы лишь каждый десятый наемный работник принадлежал к данной группе неустойчивой занятости. В 70-е годы подобные работники составляли уже одну пятую, в 80-е их количество возросло до четверти, а в 90-е к их числу относится каждый третий. Если такой темп сохранится, а оснований для подобного предположения вполне достаточно, то в ближайшее десятилетий лишь каждый второй наемный работник будет иметь постоянное и полноценное рабочее место. Остальные станут «бразильцами».
Таковы факторы, которые призвана изучить и объяснить «политэкономия ненадежности:
Происходит перераспределение влияния власти от политических акторов, привязанных к определенной территории (правительства, парламенты, профсоюзы), к экономическим акторам, которые не ограничены в своих действиях территориальной привязкой (капитал, финансы, торговля).
Следствием этого становится сужение пространства для маневра со стороны государства, которому остается практически единственная альтернатива: либо сдерживать растущую бедность ценой высокой безработицей (что наблюдается в большинстве европейских стран), либо смириться с вопиющей бедностью ради относительно низкой безработицы (что имеет место в США).
Все это объясняется тем, что «общество полной экономической занятости» близится к своему концу, по мере того как новые умные технологии заменяют человека. Рост безработицы определяется уже не циклическими кризисами экономики, а является результатом технологического прогресса капитализма. Это означает, что традиционный экономико-политический инструментарий решения проблем устарел и что в принципе над любым рабочим местом нависла угроза ликвидации.
Возникает своего рода «эффект домино». Те факторы, которые в старые добрые времена дополняли и поддерживали друг друга (полная занятость, солидное пенсионное обеспечение, высокий сбор налогов, широкое поле маневра для государственной политики), теперь взаимно ослабляют друг друга: экономическая занятость переживает кризис; подвергаются эрозии основы социального государства; делается проблематичной «нормальная биография»; бедность в старости можно считать запрограммированной; коммунальные структуры не в состоянии финансировать стремительно растущее множество необходимых программ социального обеспечения.

 

Соответственно в ход идут защитные стратегии. Всюду раздаются призывы к «большей гибкости». На деле это предполагает, что работодатель получит возможность проще увольнять наемных работников. Те риски, которые прежде брали на себя государство и экономика, перекладываются теперь на плечи отдельных индивидуумов. Устанавливается высокая динамика «обновляемости» рабочих мест, т.е. работа становится все более краткосрочной, увольнение все более легким. Подобная «гибкость» подразумевает, наконец, что работнику заявляют: «твои знания и навыки устаревают, однако никто не может с уверенностью сказать, какую квалификацию нужно теперь приобрести, чтобы сделаться востребованным.»
Если глобальный капитализм разрушит в странах Запада общество полной занятости, самую сердцевину его ценностей, то распадется исторический союз, заключенный между капитализмом, (социальным) государством и демократией. Не следует обманываться: собственнический капитализм, ориентированный исключительно на извлечение прибыли, ради которой он пренебрегает работниками, (социальным) государством и демократией, лишает себя своей легитимности. Нео-либеральные утопии являются разновидности демократической безграмотности. Рынок не несет в себе собственного оправдания. Этот экономический механизм жизнеспособен только во взаимодействии с материальной обеспеченностью граждан, с социальными правами и демократией, т.е. только в демократическом государстве. Тот, кто делает ставку исключительно на свободный рынок, губит вместе с демократией и этот экономический механизм. Потрясения, пережитые осенью 1998 года финансовыми рынками Азии, России и Южной Америки, могут оказаться предвестниками гораздо более серьезных катаклизмов.Пол Крэйг Робертс - США - это "несостоявшееся государство"Интервью с д-ром Полом Крэйгом Робертсом, бывшим помощником министра финансов, редактором газеты Wall Street Journal, профессором политэкономики в Центре стратегических и международных исследований Джорджтауновского университета.
- Д-р Робертс, сегодня США считаются самым успешным государством мира. В чем секрет американского успеха?
- В пропаганде. Если говорить по правде, США - это несостоявшееся государство. Мы поговорим об этом позже. США обязаны своим образом успеха (1) огромным пространствам и природным ископаемым, которые США "освоодили" насильственным образом от их коренных обитателей, (2) европейскому, и, в особенности, британскому саморазрушению в ходе Первой и Второй мировых войн и (3) экономическому уничтожению России и большинства стран Азии от коммунизма или социализма.
После Второй мировой войны США забрали у Великобритании роль страны, выпускающей резервную валюту. Это превратило доллар США в мировую валюту и позволило США оплачивать счета за импорт в своей собственной валюте. Уничтожение других индустриализованных стран в ходе Второй мировой войны сделало США единственной страной, способной поставлять продукцию на мировые рынки. Эта историческая случайность создала у американцев ощущение, будто они являются избранным народом. Сегодня милитаристские неоконсерваторы говорят о Соединенных Штатах, как о "незаменимом государстве". Другими словами, американцы превыше всех, кроме, конечно же, израильтян.
В глазах американцев расплывчатая "террористическая угроза", являющаяся креатурой из собственного правительства, - это достаточное обоснование для ничем неприкрытой агрессии против мусульманских народов и стремления к мировой гегемонии.
Это высокомерное отношение объясняет, почему большинство американцев не чувствуют никаких угрызений совести по поводу более чем миллиона убитых иракцев и еще четырех миллионов иракцев, вынужденных покинуть свои дома в результате американского вторжения и оккупации, которые базировались исключительно на лжи и обмане. Это объясняет, почему большинство американцев не чувствуют угрызений совести по поводу бесчетного числа афганцев, бесцеремонно убитых американскими военными, или по поводу гражданского населения Пакистана, гибнущего в ходе атак беспилотников от рук "солдат", сидящих перед видеомониторами. Это объясняет, почему американцы не возмущаются, когда израильтяне наносят удары по гражданскому населению Ливана и Газы. Никто в мире не поверит, что последний варварский акт Израиля, убийственная атака на международную флотилию, везущую помощь в Газу, не была предварительно одобрена США.
- Вы сказали, что США - недееспособное государство. Как так может быть? Что Вы имеете в виду?
- Война с террором, изобретенная режимом Джорджа У. Буша и Дика Чейни, уничтожила Конституцию США и гражданские свободы, воплощенные в ней. Билль о правах был лишен содержания. Режим Обамы официально оформил нападение Буша/Чейни на американскую свободу. Сегодня, у американца нет прав, если его или ее обвинили в "террористической" деятельности. Режим Обамы расширил туманное определение "террористической деятельности", чтобы включить в нее "внутренний экстремизм", который является еще одной неопределенной и туманной категорией, остающейся на усмотрении правительства. Короче говоря, "террорист" или "внутренний экстремист" - это любой, кто расходится во мнениях с политикой или действиями, которые правительство США считает необходимыми для своеих планов мировой гегемонии.
В отличие от некоторых стран, США - это не этническая группа. Это сборище различных людей, объединенных Конституцией. Когда Конституция была уничтожена, США перестали существовать. Сегодня существуют центры власти, не несущие ни перед кем ответственности. Выборы ничего не значат, так как обе партии зависят от одних и тех же влиятельных групп с особыми интересами, получая от них деньги на проведение избирательных кампаний. Самые влиятельные группы с особыми интересами - это ВПК и комплекс госбезопасности, в который входят Пентагон, ЦРУ и обслуживающие их корпорации, Американско-Израильский комитет по общественным связям, нефтепромышленность, уничтожающая Мексиканский залив, Уолл-стрит (инвестиционные банки и хеджевые фонды), страховые компании, фармацевтические компании и сельскохозяйственные компании, производящие еду сомнительного содержания.
Эти корпорации образуют олигархию, которую нельзя сместить с помощью голосования. С тех пор как "глобализм" был установлен в законодательном порядке, демократы зависят от тех же корпоративных источников дохода, что и республиканцы, потому что глобализм уничтожил просфоюзы. Следовательно, между республиканцами и демократами нет никакой разницы или, по крайней мере, никакой значимой разницы.

 

"Война с террором" стала завершающим штрихом в конституционном/правовом провале США. США также потерпели экономический провал. Под давлением Уолл-стрит, стремящейся к краткосрочным прибылям, американские корпорации перенесли свое производство за рубеж. В результате американский ВВП и миллионы хорошо оплачиваемых американских рабочих мест были перенесены в другие страны, такие как Китай и Индия, где труд и профессиональная квалификация стоят дешево. Эта практика продолжается с 1990-го года.
После 20 лет оффшорного производства, уничтожившего американские рабочие места, а также федеральную, штатную и местную налоговую базу, уровень безработицы в США, если измерять его с использованием правительственной методологии, использовавшейся в 1980-м году, превышает 20 процентов. Лестницы для восхождения в социальной иерархии были разобраны. Миллионы молодых американцев с высшим образованием работают официантками и барменами. Число иностранных студентов в университетах США растет с каждм годом, в то время как американское население обнаруживает, что университетский диплом сводится на нет выводом за рубеж рабочих мест, на которые могли бы претендовать выпускники.
Когда выведенное за рубеж американское производство возвращается в США в виде импорта, торговый баланс ухудшается. Иностранцы используют свои избытки долларов для покупки существующих американских активов.
Следовательно, дивиденды, проценты, прибыль на капитал, сборы за пользование платными дорогами, арендная плата и прибыли уплывают сегодня за рубеж к иностранным владельцам, тем самым усиливая давление на доллар США. США удавалось выдержать растущие требования иностранцев, потому то доллар США является резервной валютой. Однако большие бюджетные и внешнеторговые дефициты США окажут на доллар давление, которое станет слишком сильным, чтобы доллар и дальше мог играть эту роль. Когда доллар ослабеет, население США будет разорено.
США находятся в глубоком долгу - и это касается как правительства, так и граждан. За последнее десятилетие доходы семей не росли. Экономика США поддерживается расширением потребительских кредитов и задолженности по ним. Сегодня потребители настолько обременены долгами, что больше не могут уже брать взаймы. Это означает, что главная движущая сила экономики США, потребительский спрос, больше не может расти. Так как потребительский спрос составляет 70 процентов экономики, когда потребительский спрос не может рости, экономика не может восстановиться.
Кроме того, США - это недееспособное государство, потому что корпорации или правительство на любом уровне не подотчетны народу. Компания British Petroleum уничтожает Мексиканский залив. Правительство США не сделало ничего. Реакция режима Обамы на этот кризис более безответственна, чем реакция режима Буша на ураган "Катрина". Водно-болотные угодья и рыбные места уничтожаются нерегулируемой капиталистической жадностью и правительством, относящимся к окружающей среде с презрением. Туристическая экономика Флориды уничтожается. Внешние затраты бурения в глубоких водах превышают чистую стоимость активов нефтяной промышленность. В результате несостоятельности американского государства, нефтяная промышленность уничтожает одну из самых ценных экосистем мира.
- Что можно сделать?
- Американский народ потерялся в стране грез. Он понятия не имеет, что лишился своих гражданских свобод. Люди лишь постепенно узнают, что их экономическое будущее в опасности. Они практически не знают о растущей ненависти, которую мир испытывает к американцам за их уничтожение других народов. Короче говоря, американцы думают только о себе. Они понятия не имеют о катастрофах, к которым привело их невежество и бесчеловечность.
Большинство людей, глядя на страну, которая кажется одновременно глупой и жестокой, удивляются превосходному самомнению американцев. Является ли Америка добродетельным "незаменимым государством" из неоконсервативной пропаганды или чумой для всего мира?
Предупреждение: Взгляды, выраженные в этой статье, являются исключительной ответственностью автора и необязательно отражают мнения Центра исследований глобализации (Centre for Research on Globalization). Автор несет исключительную ответственность за содержание этой статьи. Центр исследований глобализации не несет никакой ответственность за любые неточные или неверные заявления, содержащиеся в этой статье.
Оригинал публикации: A Plague Upon The World: The USA is a "Failed State"
http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1275970440