Загадки Второй мировой войны

Время идет, и чем дальше в про­шлое уходит война, тем боль­ше она оставляет нам загадок и тайн. В традиционном нарративе о войне образуется все больше дыр. Растет число вопросов. Кто был глав­ным поджигателем войны? Противо­речия каких стран сыграли решаю­щую роль в возникновении Второй мировой войны? Какую роль сыграли британцы и американцы в приходе к власти Гитлера? Кто виноват в пора­жениях Красной армии летом 1941 года? Почему «союзники» так долго тянули с открытием «второго фрон­та» и каковы были главные условия этого открытия? Готовилось ли руко­водство Третьего рейха к «жизни пос­ле смерти», к существованию в виде тайной глобальной сетевой структу­ры «Четвертый рейх», и если да — то с какого момента и как? Кто создавал Четвертый рейх? Какова судьба вож­дей Третьего рейха: действительно ли погибли те, кого официально объяви­ли погибшими?
Андрей Фурсов специально для журнала "Свободная мысль".

Одна из проблем, которую старательно обходит про­фессорская наука — судьба Гитлера и нацистской организации после войны. Профессорской на­уке все ясно: Гитлер покончил са­моубийством, а Третий рейх «рас­сосался», превратившись в мелкие организации «недобитков». Как гово­рил Людвиг Витгенштейн, некоторые факты и проблемы едва упоминаются из-за их общеизвестности, что созда­ет иллюзию ясности и лучше всякого маскхалата скрывает и проблему, и саму реальность. Особенно если на это есть политический заказ, транс­формированный в общепринятую научную проблематику, с одной сто­роны, и список табуированных «для серьезного рассмотрения» вопросов, с другой. В то же время журналисты и аналитики вполне доказательно пи­шут о «Нацистском интернациона­ле» — Четвертом рейхе как о мощной политической силе послевоенного мира и о том, что Гитлер, Борман и другие вожди рейха спаслись. В по­следнее время число таких работ вы­росло, будто кто-то хочет о себе на­помнить. Но важнее понять, почему тематика Четвертого рейха и судьбы Гитлера становится весьма актуаль­ной в наши дни. Мы видим, как в сов­ременном мире (в том числе и в связи с подъемом Германии, с тем, что она стала экономическим лидером Ев­ропы) намечается тенденция к чему-то, явно напоминающему реабили­тацию Третьего рейха. Параллельно с этой реабилитацией идет процесс демонизации СССР, на который воз­лагается такая же вина в развязыва­нии Второй мировой войны, как и на Германию.

Это очень выгодно главным под­жигателям войны — англо-амери­канскому капиталу, прежде всего финансовому, и обслуживающим этот капитал политикам. Сегодня их наследники прячут концы в воду и к тому же пытаются вытолкнуть Рос­сию из числа держав-победителей. Советский коммунизм некие силы на Западе и их «шестерки» в РФ пытают­ся приравнять к нацизму в качестве двух форм тоталитаризма, причем Третий рейх оказывается более мяг­кой формой. Ясно, что в самой Гер­мании такой подход находит немало сторонников — эдакая интеллекту­альная форма реванша за поражение от СССР, от русских. Поэтому все, что связано с Третьим рейхом, с невы­ясненными вопросами его истории, ролью американского и британско­го капитала, США и Великобритании в создании «Гитлер Инкорпорейтед», в спасении теми же американцами и Ватиканом нацистских преступни­ков от заслуженной кары, послевоен­ной судьбы нацистов и их «интерна­ционала», — весьма актуально в наши дни и может стать еще более актуаль­ным завтра.

 

Причин тому несколько. Во-пер­вых, целеполагание значительной части нынешних западных элит практически идентично нацистско­му (новый мировой порядок, слой избранных, правящих миром, культ природы — экологизм/сатанизм, антихристианство, многое другое), да и на практике немало совпадений. В частности, надо помнить, что пер­вым евросоюзом был гитлеровский и направлен он был на ликвидацию национальных государств в интере­сах финансово-аристократических олигархий: не случайно в 1930 году Ялмар Шахт призывал европейских финансистов поддержать Гитлера именно потому, что он уничтожит на­циональные границы в Европе и со­здаст «Венецию размером с Европу». Если же говорить о дне сегодняшнем, то этнолингвистическая регионали­зация Европы, от которой выигры­вают прежде всего немцы, идет по немецким лекалам, в различных ре­гиональных ассоциациях доминиру­ют немцы, а сама эта регионализация работает на подрыв национальных государств как на составляющую кур­са на установление нового мирового порядка.
Во-вторых, Запад — причем не столько немецкий (Германосфера), сколько англосаксонский (Англосфера), — никогда не простит России (как бы она ни называлась) победы над Гитлером. Мало того, что эта по­беда сорвала планы глобалистов, она превратила Россию/СССР в сверх­державу, на десятилетия перечерк­нув усилия западных элит не только предшествующего 1945 году полусто­летия, но огромной эпохи начиная с середины XVI века. Прав О. Маркеев: «С тех самых пор, как Россия осозна­ла себя державой, всей мировой по­литикой управляла одна цель — сбить нашу Родину с этой оси»12. Всей миро­вой политикой, поскольку рулить ею стремился Запад, для которого Россия была геополитическим, экономичес­ким, цивилизационным, то есть со­циосистемным противником, а еще точнее — опасным Другим, а следова­тельно — Врагом. Неудивительно, что вся история России с XVI века — это отражение агрессии исключительно с Запада, что откровенно признавали ученые такого масштаба, как, напри­мер, А. Тойнби-мл.
Разгромом Гитлера в 1945 году Россия продемонстрировала невоз­можность победы над ней путем вне­шней агрессии, и ставка в борьбе с ней Запада была сделана на подрыв изнутри с активным использованием классовой перевербовки на свою сто­рону части господствующих групп. В данном случае неважны субъект и механизм вербовки конкретных лиц: немецкая фельджандармерия в рамках программы вербовки детей 12—16 лет на юге России (включая Ставропольский край), ЦРУ в рамках работы со стажерами Колумбийского университета или МИ-6, выкупающая информацию на крупного партийно­го руководителя у северокавказской мафии13. Важно другое — совпадение интересов целого сегмента советско­го правящего слоя с таковыми Запада и сдача этим сегментом страны в Хо­лодной войне.

 

Однако наивно думать, что после этой сдачи Запад, включая нацистский интернационал, связанный с опре­деленными кругами и их закрытыми структурными связями, уходящими в 1920—1940-е годы, «простил» Россию. Нет, vae victis — «горе побежденным». Как заметил в своем интервью Алек­сандр Рар, победа в «холодной войне» для США, Великобритании, Франции и Германии — ключевая, она «в глазах западного человека — такой же три­умф, как в глазах русских — победа над Гитлером»14; в самой Германии гос­подствует точка зрения, согласно ко­торой американцы в 1945 году спасли Германию не только от Гитлера, но и от русских. В то же время в глазах За­пада, как верно отмечает А. Рар, Рос­сия еще не до конца капитулировала; полная капитуляция предполагает покаяние за коммунизм, уплату репа­раций (Западу мало изъятых из РФ в качестве дани за последние двадцать лет 2 триллионов долларов. — А Ф.), установление у себя либеральной де­мократии.
Сказанное А. Раром можно вкратце сформулировать так: полная капиту­ляция — это отказ России от самой себя, от своей истории и от своей идентичности. Как заметил в свое время Л. В. Шебаршин, Западу от Рос­сии нужно только одно — чтобы ее не было. Причем не только в физичес­ком смысле, но и в метафизическом, чтобы русские и в ментальном плане превратились в таких же биоробо­тов, как нынешний средний западоид, в частичку послушной биомассы. Подчеркну: нужно Западу в целом, а не какой-либо одной стране. Неко­торые геополитики в России пола­гают возможным союз со странами континентальной Западной Европы и чуть ли не противостояние вместе с ними США. В уже упоминавшемся интервью А. Рар верно напоминает: «В России не до конца понимают, что Западная Европа гораздо теснее связана с Америкой, чем это может показаться, если посмотреть на гео­графическую карту. Европа опира­ется на поддержку США как самой сильной державы мира и ожидает, что Америка "подстрахует" Европу. Пока есть Америка, Европе не страш­ны внешние враги. Запад по-прежне­му вдохновляется американским об­разом жизни, от которого, как у нас (в Западной Европе. — А. Ф.) считают, веет свободой. И после окончания «холодной войны», Запад уверен, что этим духом свободы надо осчаст­ливить все остальное человечество. <...> Запад сегодня экспортирует "ре­волюцию среднего класса" по всему миру, и отнюдь не мирными сред­ствами».
Здесь необходимо оговорить­ся: то, что А. Рар назвал «революци­ей среднего класса», — это вывеска на публику, «для прессы». Речь идет об олигархической контрреволю­ции глобалистов, которые, объявляя «средним классом» те группы, кото­рые легче поднять на антиправитель­ственные действия, рушат неугодные режимы. Но нас в данном случае ин­тересует не это, а фиксация А. Раром сущностного трансатлантического единства Запада (при всем брюзжа­нии европейцев по поводу Америки) в его негативном отношении к Рос­сии — как на уровне элит, так и на уровне обывателя, которому основа­тельно «промыли мозги», в том числе и по поводу того, что такое Россия и как к ней надо относиться.

В самом конце фильма К. Шахназа­рова «Белый тигр» есть такой эпизод. Постаревший и явно переживший 1945 год Гитлер, объясняя собесед­нику мотивы действий нацистов, го­ворит, что Европа (именно Европа, а не только Германия) разгромлена, что его и Германию «представят как извергов рода человеческого, как исчадия ада. А мы просто нашли му­жество осуществить то, о чем мечта­ла Европа. Мы сказали: вы об этом ду­маете, давайте наконец сделаем это. Это как хирургическая операция <.> Разве мы не осуществили потаенную мечту каждого европейского обыва­теля? Разве не в этом была причина всех наших побед? Ведь все знали, что то, о чем они боялись расска­зывать даже своим женам, мы объ­явили ясно и открыто, как подобает мужественному и цельному народу. Они (европейцы. — А. Ф.) всегда не любили евреев. Всю жизнь они бо­ялись эту мрачную угрюмую страну на востоке, этого кентавра, дикого и чужого Европе — Россию. Я сказал: просто давайте решим эти две про­блемы, решим их раз и навсегда. Раз­ве мы придумали что-то новое? Нет. Мы просто внесли ясность в те во­просы, в которых вся Европа хотела ясности. Вот и все».
1Кто-то скажет: мало ли что можно вложить в уста тому или иному персо­нажу в кино, фильм — не доказатель­ство. Конечно, не доказательство. Но очень хорошая иллюстрация, осо­бенно если вспомнить все: что конти­нентальная Европа пахала на Третий рейх в его войне с СССР; что итальян­цы, венгры, румыны, прибалты и по­ляки воевали на стороне Гитлера; что каждый третий танк для восточного фронта был собран на чехословацких заводах; что с англичанами и францу­зами, как отмечали многие, включая К. Шмитта, немцы воевали совсем иначе, чем с русскими; что в послед­ние дни войны, в момент Endkampfa рейхстаг защищали эстонские и французские эсэсовцы; что англосак­сы и Ватикан организовали спасение десятков тысяч нацистов, многие из которых с конца 1940-х годов стали работать в США против СССР; что се­годня Запад благосклонно смотрит на марширующих по улицам Риги и Тал­линна эсэсовцев и в то же время не­годует по поводу символики страны, победившей этих эсэсовцев. Монолог Гитлера из шахназаровского фильма великолепно иллюстрирует то, о чем идет речь — об общеевропейском от­ношении к двум главным жертвам холокоста — русским и евреям.

 

Ну а кому мало фильма, отсы­лаю к интервью человека, которого не заподозришь в любви к СССР, — К. К. Мельника, руководителя фран­цузских спецслужб в президентство де Голля, всю жизнь прожившего во Франции. Весьма перекликающе­еся по содержанию и тональности с раровским интервью называется «Франция не понимает и ненавидит Россию». Это говорится о стране, по поводу которой у нас существует миф, что французы относятся к Рос­сии и русским лучше, чем другие ев-ропейцы15. Короче говоря, как пел А. Вертинский, «мы для них чужие на­всегда». И эта чужесть отчетливо про­является при сравнении отношения друг к другу европейцев и немцев, с одной стороны, и их общего отно­шения к России и русским, с другой. Именно поэтому для нас столь важна тематика Четвертого рейха и связей нацистов с англосаксонским истеб­лишментом — здесь не должно быть никаких иллюзий, нужен трезвый взгляд: «мечтай, не став рабом мечта­нья» (Р. Киплинг).Негласное табу на Западе на серьезные исследования бегства Гитлера и других руководите­лей Третьего рейха, на исследования Четвертого рейха—«нацистского ин­тернационала» обусловлено поли­тико-идеологической опасностью таких работ для западной верхушки, прежде всего англосаксонской. Ведь в таком случае вскрывается тесный союз нацистов и определенной час­ти правящих кругов США и Западной Европы, роль нацистов в переформа­тировании самих США, в разведслуж­бах и политических кругах НАТО. Послевоенный союз очень влия­тельной части, верхушки западных элит, с нацистами — вот что может вскрыть анализ «жизни после смер­ти» Гитлера, Бормана, Мюллера, Каммлера и других. О роли англо-американцев в приходе Гитлера к власти, в создании Третьего рейха и его фи­нансово-экономической и военной накачке этими верхушками я уже не говорю. Поэтому тематика Четвер­того рейха важна не только в чисто научном плане, но и с точки зрения нынешнего этапа мировой борьбы за власть, информацию и ресурсы, ны­нешней «пересдачи Карт Истории», нынешнего противостояния России и Запада, пока — психоисторическо­го, информационного, а там — Бог весть.

Поэтому, в-третьих, совсем зло­бодневные причины. Мы видим, как в нынешней Германии, вопреки тому, что было в 1990-е — первой полови­не «нулевых», нарастают антироссий­ские и антирусские настроения. Уди­вительным образом это совпадает с укреплением власти в самой России и развитием (пусть через пень-колоду и часто больше на словах) интеграци­онных процессов на постсоветском пространстве. Не напоминает ли это разницу между 1920-ми и 1930-ми годами? Когда Советская Россия была слаба и главное — ею заправляли сто­ронники мировой революции, за­падная верхушка, пусть с неохотой, готова была закрыть глаза на «осо­бые» отношения между Веймарской Германией и СССР, хотя Вальтер Ратенау заплатил за это (впрочем, только ли за это?) жизнью. А вот как только СССР приступил к индустриализа­ции, коллективизации и окончатель­но отказался от курса на мировую революцию, символически выдворив из страны в 1929 году Льва Троцкого, англо-американцы начали двигать к власти Адольфа Гитлера, руша отно­шения между Россией и Германией и беря курс на их стравливание между собой.Нынешняя Российская Феде­рация, при всем ее сложном, мягко говоря, положении, — не ельцинская Россия времен «друга Билла» и, что важнее в данном контексте, «друга Гельмута». Усиление антироссийских настроений в Германии — это одно­временно реакция трансатлантиче­ских элит на укрепление сделочной позиции РФ в условиях нарастающих проблем США, их провала в Сирии и нерешенной проблемы Ирана, с од­ной стороны, а с другой — опережа­ющая реакция на возможное сближе­ние Германии и РФ. При всей близости германской и американской деловой и политической элит такой вариант остается иррациональным кошмаром для трансатлантистов. Впрочем, в ис­тории, особенно на изломах, в усло­виях кризиса порой побеждает имен­но иррациональное. В любом случае, рост антироссийских настроений в Германии и на Западе в целом, обус­ловленный тем, что РФ не собирается полностью капитулировать (на запад­ном новоязе — «демократизировать­ся»), тем, что мы пытаемся «собирать свои пяди и крохи», — это еще одна причина присмотреться к проблеме «нацистского интернационала», в ос­нове которого и среди причин воз­никновения которого — тесные свя­зи, а нередко союз англосаксонских и нацистской элит. Тем более что и хронологический повод есть: 2013 год — год 70-летия великого перело­ма в Великой Отечественной войне. 70 лет назад Красная армия сломала хребет вермахту и погнала его nach Westen, чтобы два года спустя одер­жать полную победу — нашу Победу, которую, как стало ясно в 1944 году, мы одержим и сами, без так называе­мых союзников.
http://svom.info/entry/331-normalnaya-nauka-versus-analitika/