Идеальный человек, обладающий властью.

Вопрос власти является неопределенным и часто оспариваемым. Это предмет для многочисленных рассуждений.

Лично я считаю, что нет предела совершенству, поэтому очень сложно говорить об идеальном человеке, обладающем властью. В разные времена всегда существовали различные эталоны власти, которые постоянно будут меняться в соответствии с тем, как изменится образ жизни и ценности людей.

На мой взгляд, человек должен быть еще и властным от природы. Ведь быть властным и властью обладать – это отнюдь не одно и то же. Для адекватного восприятия людьми человека, обладающего властью, этот человек должен сочетать природные задатки, предполагающие его объективное восприятие и ясное осознание собственных возможностей.

Существуют люди, обладающие властью, а есть люди, «дорвавшиеся» до нее. Так вот те, кто дорвался и ничем не обладал ранее, используя свои права и полномочия, часто начинают переходить рамки дозволенного, «перегибать палку». Человек же, которому властный характер дан от природы, осознает свои возможности как нечто само собой разумеющееся. Он не станет вырабатывать хитроумных стратегий, подчас граничащих с принуждением и тиранией, он будет вести за собой толпу, просто потому, что он такой есть. Такой человек должен быть харизматичным и обаятельным, четко осознающим свою ответственность, и разумеется образованным.

Детальное осознание своего положения и статуса среди других людей позволяет объективно оценивать окружающую действительность, явления, действия других. Я хочу сказать, что обладание властью предполагает некое отличие от других, преимущество в чем-то. И человек, обладающий властью, должен помнить, что это его преимущество не дает ему права ставить других людей много ниже себя и соответственно унижать, относиться к кому-либо неуважительно.

Личные заслуги и качества властного человека не должны напоминать людям о том, что они пока никто, а над ними есть кто-то, кто якобы «знает лучше», кто «научит правильно жить»...

Личные качества властного человека должны вдохновлять людей, чтобы те могли совершенствоваться и чувствовать поддержку сильной руки...

Почему Народ-Воин сделали Народом-Обывателем

Чем сталинский СССР отличался от брежневского? Можно перечислять сотни отличий, но качественное отличие было только одно. В эпоху Сталина и даже позже наша политическая власть боялась, что (а) враги будут вести реальную войну с СССР и (б) СССР эту реальную войну проиграет.

Почему политическая власть этого боялась — отдельный вопрос. Потому ли, что она так любила СССР, или потому, что знала — в случае победы враг сдерет кожу с каждого отдельного VIP-лица? Но в любом случае сталинская власть считала войну реально возможной, в ее проигрыш — катастрофическим. То ли для народа и идеала, то ли лично для высоких фигур. В конце концов — для обсуждаемого нами вопроса это не так важно.

Два системообразующих принципа — реальность войны и необходимость победы порождали гигантское количество последствий. Сумма этих последствий создавала тип системы, качественно отличный от той системы, которую мы называем брежневской. Потому что политическая власть эпохи Брежнева — это власть, которая точно знает, что категорический императив "всё для фронта, всё для победы" не имеет к ней никакого отношения.

Причины этой её убежденности понятны. Эпоха Брежнева — это эпоха реального ядерного паритета. СССР создал ядерно-космический щит, мощный военно-промышленный комплекс и армию, способную вести войну на равных со всем оставшимся человечеством. А поскольку речь шла о ядерной войне, то всем было понятно, что человечество не настолько безумно, чтобы вести эту войну.

Советский политический класс эпохи Брежнева рассуждал примерно так:

"Американцы - это (даже типа оголтелого Рейгана) вполне вменяемые, крайне осторожные и благополучные обыватели, которые не захотят увидеть ядерный апокалипсис на своей территории. На чужой — пожалуйста, но не на своей. Они могут на нас окрыситься, если мы всерьез начнем разжигать пожар мировой революции в Нью-Йорке, но мы-то этого не начнем. А вне такой угрозы они на нас не "наедут", ну и мы на них не "наедем". Вообще — дураков нет "наезжать" в условиях гарантированного взаимного ядерного уничтожения, а значит, реальной войны не будет. Но раз войны не будет, то…"

Вот тут и начинается самое главное. Конечно, нужно держать ядерный паритет, но раз войны не будет, то зачем нужен народ-воин? Ведь такой народ в чем-то опасен! В любом случае с момента снятия реальной внешней военной угрозы политическому классу нужно только, чтобы не было угрозы со стороны собственного народа.

Как снять такую угрозу? Создать более-менее сонный и мирный народ. Разрушить в этом народе дух реальной мобилизации. Ведь если возможна мобилизация против внешнего врага, есть и опасность мобилизации на борьбу с собственной властью!

Грубо говоря, если ты жокей или воин, тебе нужна лошадь, которая может быстро скакать. Ты готов рисковать тем, что эта шустрая лошадь может тебя сбросить. А если тебе не нужно никуда скакать и ты плохой наездник, то что тебе нужно? Чтобы лошадь тебя не сбросила. Тогда эта лошадь должна быть клячей. Может быть и не совсем полудохлой, но мирной, сонной — "без огонька".

Народ-воин, между прочим, не по щучьему велению создается. Его воинственность определяется не только качеством допризывной подготовки. В гораздо большей степени боевой дух и энергия определяются притягательностью некоей системы идеалов (это далеко не только "Социалистическое Отечество в опасности"). Поскольку политический класс знает, что он сам, мягко говоря, плохо соотносится с этими идеалами, то он и действует соответственно. Позитива – энергии, военного огонька этот накал идеального уже не несет: на фиг огонек, если нет угрозы войны? А вот риск (негатив) очень большой. Надо самому "соответствовать". А ты не соответствуешь и тебе энергичные воины это могут предъявить. Чтобы не предъявляли, нужно притушить огонек. Логика, согласитесь, понятная.

Но и это еще не всё. Если нет угрозы реальной войны и страха проигрыша, то зачем политическому классу маршал Жуков? Маршал Жуков всегда опасен. В смысле не конкретный человек, а собирательный образ. Крупный человек со страстями, авторитетом, амбициями и возможностями… Талантливый полководец нужен, чтобы выигрывать войну. А если ее не может быть в принципе, то талантливый полководец — это просто бессмысленный риск. Освобождаясь от народа-воина, класс дальше освобождается от полководцев.

А ученые? Инженеры? Зачем политическому классу нужно, чтобы в интеллектуальном сословии оказались яркие личности? Если от "Катюши" или Т-34 зависит судьба этого класса, то он будет терпеть яркие личности любого "социального разлива" и даже восторгаться яркостью ("талант!"), прощая какие-то прегрешения в разумных границах, конечно. Если же войны не будет, а какой-никакой потенциал вооружений имеется, то зачем особо высокое качество этих самых амбициозных ученых и инженеров?

Они себя запросто каким-то постиндустриальным классом вообразят, эти чертовы технократы? После этого и номенклатуру (власть предержащий класс) начнут скидывать… Нет уж, давайте обойдемся без бесцеремонных талантов! Разве нет покладистых и вполне способных людей? Они вполне приличные изделия могут создавать, да такие, что фиг на нас кто рыпнется! А если не рыпнется, то все остальное неважно.

Мы не хотим сказать, что такие рассуждения политического класса эпохи застоя полностью предопределили качество научных или военных кадров страны и качество советского населения. Качество — штука очень инерционная, его так сразу не девальвируешь. И оставались они — талантливые инженеры, полководцы, изобретатели, гуманитарии, деятели культуры. Но оставаясь — постепенно наращивали разрыв между собою и этим самым политическим классом.

Политический же класс всё более опирался не на них, а на угодливую прислугу - на конформистов. Однако, опора на конформистов — это начало гибели любого политического класса. Потому что на конформиста опереться нельзя - конформист ориентируется на силу. И как только он обнаруживает, что чаши весов, на которых измеряется сила, колеблются, он сам начинает колебаться – «чего изволите». Помните анекдот: "У вас был левый или правый уклон? — Напишите: колебался вместе с линией партии".

Даже если позднесоветский политический класс и хотел бы бороться, когда уже началась агония СССР — было поздно. Он сам наплодил столько конформистов, что инструменты борьбы отсутствовали. В партии было уже под 20 миллионов человек, а бороться оказалось некому.

Почему так важно понять это сегодня? Потому что новый политический класс начинает чуть ли не воспевать новый застой. Налицо опасные черты нового брежневизма. И если враг уловит эти черты (а он их обязательно уловит), то он начнет действовать по хорошо известным ему лекалам.

Автор: С. Кургинян